Рубинштейн проблемы общей психологии 1976.

Сознание и язык

Содержание сознания, вырабатываемое в процессе совместной деятельности людей и выражающее их социокультурный опыт, должно быть проявлено, воплощено в объективированной предметно-вещественной форме, существующей независимо от отдельных индивидов. Двуслойность, двухуровневость существования сознания, о которой говорилось выше, предполагает и двойственность формы его выражения. Наряду с кодированием, воплощением содержания сознания в соответствующих нейродинамических структурах индивидуальной психики информация о социокультурном

опыте, передаваемая, транслируемая от поколения к поколению, должна быть задана людям в виде реальности, "грубо, зримо" представленной их личностному восприятию.

Возникновение и развитие сознания как социально-культурного явления, специфически человеческой формы освоения мира неразрывно связано прежде всего с возникновением и развитием разговорного языка как материального носителя, воплощения норм сознания. Только будучи выражено в языке, коллективно вырабатываемое сознание выступает как некоторая социальная реальность.

Наряду со словесным разговорным языком содержание коллективных представлений сознания может быть выражено, объективировано и в материальных явлениях иного рода, которые в этом случае, так же как и разговорный язык, приобретают знаковую функцию. Материальное явление, материальный предмет выполняет знаковую функцию, или функцию знака, становится знаком в том случае, если выражает некоторое содержание сознания, становится носителем определенной социокультурной информации. В этой ситуации данное явление или предмет приобретает смысл или значение. Отдельные знаки входят в некоторые знаковые (или семиотические) системы, подчиняющиеся определенным правилам построения и развития. Таковы знаковые системы естественного (разговорного или письменного) языка, искусственных языков науки, знаковые системы в искусстве, мифологии, религии. Говоря о знаке, надо, таким образом, четко различать его информационно-смысловой аспект, воплощенную в знаке социокультурную информацию, его смысл и значение и материальную форму, "оболочку", "плоть" знака, которая является носителем определенной социокультурной информации, смысла, значения. Так, определенными смыслами или значениями обладают выражения разговорной речи, которые как материальные предметы представляют собой сочетание звуков или черточек на бумаге. Определенный смысл заключает в себе кусок ткани, когда он является флагом или знаменем. Глубокий смысл для религиозного сознания воплощают предметы культа, которые для непосвященного могут выступать просто как бытовые предметы. Все эти смыслы существуют постольку, поскольку в них выражается определенная идея национального, государственного, религиозного и т.д. сознания.

Важно понять, что знак является знаком именно в единстве обеих этих сторон. Не существует знака без его материи, плоти, предметно-вещественной оболочки. Но было бы серьезной ошибкой сводить знак к последней. Знак является функциональным образованием, он становится знаком, поскольку его вещественная реальность приобретает знаковую функцию. Ясно, что знаковую функцию тот или иной материальный предмет может выполнять только в контексте определенной культуры. То, что для людей определенного общества, определенной культуры заключает в себе известный им смысл, известное им символическое значение, воспринимается людьми, не принадлежащими к данному обществу или культуре, как обычный материальный предмет с обычными пространственными, энергетическими, цветовыми и т.п. свойствами. Надо, например, понимать язык религиозной храмовой символики, для того чтобы усмотреть определенное смысловое значение в архитектонике храма.

Степень связи материальной природы знака с выражаемым им смысловым содержанием может быть весьма различной и варьироваться в достаточно широком диапазоне. Характеризуя знак и стремясь подчеркнуть его отличие от образа, зачастую в качестве специфического признака знака отмечают отсутствие сходства, подобия материи знака и той реальности, на которую этот знак указывает. Это верно, однако, только для так называемых искусственных знаков, скажем, когда буквами алфавита обозначаются физические величины в математических формулах. Однако сходство или подобие материи знака и выражаемого им содержания вовсе не противопоказано знаку. В предельном случае единичный предмет данного класса может стать знаком для обозначения других предметов этого класса - например, экземпляр товара, выставленный в витрине магазина, является знаком наличия этого товара на прилавке. Существует далее обширный класс так называемых иконических знаков (от греч. "икона" - образ), когда такой вещественной однородности, как в приведенном примере с товаром в витрине и на прилавке, нет, но существует момент физического подобия, наглядно воспринимаемого соответствия знака и обозначаемого - скажем, различные схемы, позволяющие ориентироваться на местности или в помещении. Весьма распространены известные комбинации условности и иконичности знака - например, дорожные знаки. Кстати, знаки письменности, буквы алфавита, которые приводятся обычно в качестве примеров условных знаков, генетически восходят к иконическим знакам - рисункам. Скажем, начальная буква нашего и других родственных ему алфавитов "А" восходит к иконическому знаку, обозначающему на языке финикийцев, которые и были родоначальниками всех этих алфавитов, голову быка - звук "А" входил в слово, обозначавшее быка на финикийском языке. Своеобразную знаковую функцию в истории культуры осуществляют коллективные действия, имитирующие, "проигрывающие" жизненные ситуации, культовые религиозно-мифологические сюжеты. Здесь само реальное действие людей становится той материей, в которой воплощается содержание сознания, его смысл (скажем, боевая или охотничья пляска мужчин первобытного племени). В общем, принципиально важным является вопрос не о физическом подобии знака и обозначаемого или об отсутствии такового, а о наличии функции означения одной реальностью другой, в результате чего в данной системе культуры осуществляется передача известной социокультурной информации, известного содержания сознания об определенной реальности на основе восприятия другой реальности.

Своеобразную форму таких движений в смысловом содержании сознания представляет работа сознания с символами. Символы всегда связаны с некоторым образом, что отличает их от абстрактных идей, теоретических понятий. Вместе с тем если смысл образа нацелен на воспроизведение сознанием именно данной реальности в ее определенности и специфичности, то символ через образ данной конкретной реальности указывает на некое связанное с ней содержание, воплощаемое в определенной конкретике, но несводимое к ней. Скажем, образ льва нацелен на то, чтобы зафиксировать своеобразие этого зверя, отличая его от других родственных ему хищных животных. Но представление о льве, не теряющее своей образности, может приобретать символическое значение, символический смысл, указывая на силу, мужество, агрессивность как некие глубинные реальности, воплощенные в этом живом существе. Иными словами, через непосредственную конкретность в символе "просвечивает", проявляется некоторая более широкая или более глубокая реальность, представителем, проявлением, воплощением которой выступает данная конкретность.

Символ, символизация, символическое сознание имели и имеют исключительно важное значение как в истории культуры, так и на современном ее этапе. Исключительно важную роль играли символы в возникновении культуры и на ранних фазах ее существования. Все архаические сознания, вся мифология пронизана символами. Без символизма нельзя представить себе искусство, теоретическое сознание, в том числе и наука, так или иначе связано с символизмом. В частности, всегда можно проследить генетические связи исходных теоретических понятий с символами, значение символического сознания для подвижности, "открытости" научного мышления. Весьма велика роль символизма и в практическом сознании. Скажем, достаточно ясна мобилизующая роль символов в общественных движениях, в государственном строительстве (в частности, символика знамен, флагов, гербов, эмблем и т.п., в которой, несмотря на значительный налет условной знаковости, все-таки проглядывает глубинное смысловое содержание).

Во всех ситуациях осуществления знаково-символической функции связанные с ней смысл или значение, выражающие определенное содержание сознания, носят идеальный характер. Как и идеальность психического образа, идеальность смысла и значения знаков, знаково-символических систем связана прежде всего с тем, что эти смысл и значение выражают определенную программу действия людей, воспринимающих этот смысл и значение в данной системе культуры. Чертеж здания, которое намерен построить архитектор, или же чертеж машины, которую собирается создать конструктор, - реальные материальные листы бумаги. Однако, кроме того, в чертеже воплощен образ будущего здания (или машины), определенный смысл как план, проект, программа, воплощен определенный результат творческой работы сознания.

Понятие идеальности как раз и характеризует специфический способ существования воплощенного в материальном предмете смысла и значения, служащего программой для реальных действий людей. Поскольку нечто воспринимается как знак или символ, обладающий известным смыслом и значением только в системе определенной культуры, содержание сознания, закрепляемое в смысле и значении, является субъективным, или субъектной реальностью, лишь для представителей данной культуры Скажем, чертеж машины включает в себя идеальное содержание только для технически образованных людей, способных прочитать этот чертеж и воплотить его смысл в объективную реальность. Эта способность выступает как некоторая субъектная реальность, наличие которой является особенностью данных субъектов. Аналогично, скажем, идеальность картины или статуи как художественного произведения, воплощенного во вполне реальном материале, представляет собой некоторую субъективную реальность для людей, способных воспринять, "распредметить" то смысловое содержание, которое воплощено в статуе или картине. Специфика идеальности образов и норм общественного сознания, его смыслов и значений по сравнению с идеальностью психических индивидуальных образов заключается в том, что первые создаются в процессе совместной деятельности людей и воплощаются в социокультурных семиотических системах, в артефактах культуры. Реальность смыслов и значений, выраженных в социокультурных семиотических системах, выступает поэтому прежде всего как реальность коллективной субъектности носителей определенных культурных навыков. А субъективной реальностью для отдельных людей соответствующие содержания сознания, смыслы и значения становятся в той мере, в какой эти люди приобщены к соответствующей культуре.

Сознание возникает в практической деятельности людей как необходимое условие ее организации и воспроизводства. Важнейшей вехой в развитии человеческой культуры является разделение духовного и физического труда, обособление производства феноменов сознания как особого, духовного, производства. В свою очередь, в духовном производстве, производстве норм и представлений сознания выделяется теоретическое сознание, нравственное, религиозное, политическое и другие виды сознания.

Самосознание

Структура и формы самосознания

Предметность и рефлексивность самосознания

Сознание предполагает выделение субъектом самого себя в качестве носителя определенной активной позиции по отношению к миру. Это выделение себя, отношение к себе, оценка своих возможностей, которые являются необходимым компонентом всякого сознания, образуют разные формы той специфической характеристики человека, которая именуется самосознанием.

(теория и методология)

С. Л. Рубинштейн является одним из выдающихся теорети- ков советской психологической науки. Для С. Л. Рубинштейна характерна широта научных интересов; вместе с тем разработка им многих проблем психологии объединена общими идеями, в которых реализуется единый замысел построения теории марк- систской психологии.

Настоящее издание состоит из двух частей. Первая из них включает статьи, опубликованные в разное время и в разных из- даниях (сборниках, трудах институтов, журналах и т. д.). В этих статьях сформулированы идеи, которые затем были развиты в последующих монографических исследованиях С. Л. Рубинштей- на или имеют самостоятельное значение. Вторая часть книги представлена ранее неопубликованной рукописью С. Л. Рубин- штейна «Человек и мир»

Все публикуемые материалы имеют важное значение для по- нимания закономерностей становления и развития советской психологической науки. Но это не только история психологии. Взгляды С. Л. Рубинштейна составляют органическую часть современного состояния советской психологической науки.

Во вступительной статье невозможно дать характеристику всех или большинства затронутых в настоящей книге проблем. Мы остановимся лишь на нескольких теоретических проблемах психологии, рассмотренных С. Л. Рубинштейном в публикуемых материалах, обратив особое внимание на главные идеи работы С. Л. Рубинштейна «Человек и мир».

Центральным вопросом исследований С. Л. Рубинштейна яв- ляется вопрос о природе психического. Рубинштейн ставит своей задачей исследование различных объективных связей психиче- ского, в каждой из которых оно выступает в другом качестве (например, в качестве отражательной деятельности, в качестве высшей нервной деятельности). Основной задачей при этом для него являлось определение места психического во всеобщей связи и взаимозависимости явлений объективной действи- тельности. Психические явления органически включаются в при- чинные зависимости объективной действительности: они высту- пают, с одной стороны, как обусловленные воздействиями внеш- него мира, объективными обстоятельствами жизни человека, с другой - они обусловливают поведение человека. Специфика психического заключается, таким образом, в специфичности свя- зей с объективной действительностью.

• 1 Эта рукопись публиковалась только частично. См. «Вопросы филосо- фии», 1966, № 7; 1969, № 8; ,сб. «Методологические и теоретические проб"- лемы психологии». М., изд-во «Наука», 1969.

Психология изучает психические процессы в специфических закономерностях их протекания в единстве с их специфическим содержанием. Кроме психических процессов в состав психиче- ского входят и психические образования. Психические процессы,и психические образования взаимосвязаны и могут быть изуче- ны только в этой взаимосвязи. Основным способом существова- ния психического является его существование как деятельности, как процесса. Носителем психических процессов и психических образований является человек. Поэтому основная задача психо- логии, по мнению С. Л. Рубинштейна, заключается в изучении психики как качественно специфического свойства личности. Изучая закономерности возникновения и развития сознания, психология изучает его в процессе становления личности. Позна- ние психического опосредовано всеми существенными конкрет- ными связями, в которые включен человек.

Для понимания природы психического важное значение име- ет анализ проблемы соотношения сознания и деятельности, ко- торой С. Л. Рубинштейн посвящает ряд работ. Его статье «Проб- лемы психологии в трудах Карла Маркса» принадлежит в этом отношении исключительная роль.

Основное содержание проанализированной С. Л. Рубинштей- ном работы К. Маркса «Экономическо-философские рукописи 1844 года» сводится к анализу человеческой деятельности, труда и сознания. В качестве исходного в марксистском понимании деятельности С. Л. Рубинштейн выделяет раскрытие ее как формы диалектической связи субъекта с предметной действи- тельностью. В этом постоянном взаимодействии осуществляется соотношение субъекта и объекта, связь деятельности и-предмета, деятельности и сознания: во взаимодействии человека и природы изменяется как природа, так и человек. С. Л. Рубинштейн обра- щает внимание на марксистское положение о том, что в процессе деятельности человек, преобразуя предмет, раскрывает свои сущностные силы. В конечном итоге человек является результа- том собственного труда. С. Л. Рубинштейн специально подчерки- вает значение для психологии положения о связи деятельности и сознания и общественный характер труда человека. Труд есть деятельность, регулируемая сознанием человека. Но сознание не есть нечто вне труда существующее, до него возникающее и чуждое ему. Само сознание формируется в деятельности. Специфической особенностью труда как формы человеческой дея- тельности является его общественный характер. Общественный характер человеческой деятельности (как практической, так и теоретической) обусловливает общественный характер человече- ского сознания. «...Свою объективную содержательность психоло- гия человека и его деятельность черпают из отношения человека к другому человеку, к обществу... Общественное отношение к другим людям опосредствует у человека и самое отношение его к природе, вообще к объекту. Человек существует как человек лишь благодаря своему отношению к другому человеку» {стр. 51) 2 .

Будучи отражением бытия, осознанным бытием, сознание в идеальной форме опосредствует реальные отношения человека к среде. И эти отношения устанавливаются и проявляются в дея- тельности чело!века, посредством ее. Сознание и деятельность «так взаимосвязаны, что открывается подлинная возможность как бы просвечивать сознание человека через анализ его дея- тельности, в которой сознание формируется и раскрывается» (стр. 30). Деятельность включается в область психологического исследования. Сознание и деятельность образуют органическое целое, они не тождественны, но постоянно взаимосвязаны.

С. Л. Рубинштейн сформулировал принцип единства созна- ния и деятельности, который стал одним из методологических принципов, определивших в значительной степени развитие со- ветской психологической науки. Последовательное проведение этого принципа в психологических исследованиях означало по- нимание сознания, психики как процесса, как деятельности субъ- екта, реального индивида.

Одной из общих теоретических проблем, разрабатываемых С. Л. Рубинштейном и достаточно полно представленных в дан- ной книге, является проблема развития психики. С. Л. Рубин- штейн показывает, что развитие психических процессов есть не только их рост, но и изменение, проходящее ряд стадий, этапов. Эти этапы характеризуются специфическими особенностями, за- кономерности и обусловленность которых должны быть вскрыты психологическим исследованием.

• 2 Здесь и далее даются ссылки на страницы настоящего издания.

На основе анализа идей К. Маркса Рубинштейн дает глубо- кую характеристику принципа историзма и принципа развития в рассмотрении психики. Психические явления развиваются в процессе эволюции органического мира, в ходе исторического развития человечества я в процессе индивидуальной жизни че- ловека. Характеристике каждой из этих ступеней развития С. Л. Рубинштейн уделяет внимание и выделяет нечто их определяю- щее. Так, для филогенетического развития психики важно положение об определяющей роли образа жизни в развитии психи- ки. Основной закон исторического развития психики человека, его сознания заключается в том, что человек развивается в тру- де. Изменяя природу, создавая культуру, человек изменяется сам, формирует, развивает свое собственное сознание. «Порож- даемый человеческой деятельностью предметный мир обуслов- ливает все развитие человеческих чувств, человеческой психоло- гии, человеческого сознания» (стр. 49). Историческое развитие человеческой деятельности опосредствует историческое,разви- тие сознания. Психика человека - продукт историче- ски развивающейся практики. Принцип развития органически связан с принципом историзма. Обусловленность исторически складывающимися продуктами труда, формами человеческой деятельности является специфической чертой человеческой психики. Историчность сознания заключается в том, что оно возникло с появлением человека как существа общественно- го, и в том числе, что оно развивается в процессе исторически развивающегося человечества, детерминируясь общественно- историческими условиями.

Исходным для понимания индивидуального развития Психи- ки, сознания человека является фундаментальное положение о развитии сознания в деятельности. Это положение определяет постановку и решение основных вопросов развития психики че- ловека.

В проблеме индивидуального развития психики в качестве основного выступает вопрос о соотношении развития и обучения, развития и воспитания. С. Л. Рубинштейн сформулировал ряд принципиально важных положений, имеющих актуальное теоре- тическое и практическое значение для построения основ научной педагогики. В статье «Психологическая наука и дело воспита- ния» содержится ряд важных теоретических положений. Ребенок развивается, воспитываясь и обучаясь, указывает С. Л. Рубин- штейн. Воспитание и обучение включаются в самый процесс раз- вития ребенка. Задача воспитания и обучения заключается в том, чтобы, обусловливая созревание, формировать развитие ре- бенка. Большое практическое значение имеет положение С. Л. Рубинштейна о том, что «личностные психические свойства ребенка, его способности, черты характера и т. д. а также различные на разных ступенях развития и у разных индивидов особенности психических процессов (вос- приятия, памяти и т. д.) не только проявляются, но и фор- мируются в ходе собственной деятельности ребенка, посред- ством которой он под руководством педагога активно вклю- чается в жизнь коллектива, осваивая правила и овладевая зна- ниями, добытыми в ходе исторического развития познавательной деятельности человечества» (стр. 192).

Решение проблемы соотношения обучения и развития, роста и созревания (в процессе развития) предполагает определенное решение вопроса об источниках и движущих силах развития. Этот вопрос в другой форме выступает как вопрос о биологиче- ском и социальном в человеке, о роли внешнего и внутреннего в развитии. В ряде публикуемых в этой книге статей, а особенно в статье «Проблема способностей и вопросы психологической тео- рии» содержатся принципиальные положения по этим вопросам. В детерминации развития психических явлений, в частности спо- собностей, неразрывно связаны природное и общественное, внешнее и внутреннее. Детерминирует развитие не одно или дру- гое, а и той другое.

С. Л. Рубинштейн критикует взгляды, согласно которым раз- витие психики человека определяется только внешней детерми- нацией. В частности, говоря о способностях человека, С. Л. Ру- бинштейн указывал, что они являются не только продуктом обу- чения, усвоения, эффектом исключительно внешней обусловлен- ности, но в известной степени они входят в состав исходных ус- ловий обучения. При формировании способностей речь должна идти не об одностороннем воздействии на человека, а о взаим- ной зависимости человека и предметного мира.

«Способности людей,- пишет С. Л. Рубинштейн,- форми- руются не только в процессе усвоения продуктов, созданных че- ловеком в процессе исторического развития, но также и в про- цессе их создания; процесс же создания человеком предметного мира - это и есть вместе с тем развитие им своей собственной природы» (стр. 223).

В состав внутренних условий, опосредствующих эффект внешних влияний и в известной степени детерминирующих фор- мирование способностей человека, включаются и его природные особенности. С. Л. Рубинштейн в этой связи указывал, что если природными, органическими условиями нельзя объяснить изме- нения в умственной деятельности человека, то исключать их как «условия из объяснения этой деятельности нельзя» (стр. 223).

Действие принципа развития в психологии раскрывается С. Л. Рубинштейном при анализе ряда конкретных психологиче- ских проблем (развитие восприятия, речи, мышления и ДР -Ь представленных в публикуемых в этой книге статьях («К вопро- су о стадиях наблюдения», «К психологии речи», «Несколько за- мечаний к психологии слепоглухонемых»).

Центральное место в публикуемых в данной книге статьях занимает проблема личности. ч В частности, уже в статье «Проб- лемы психологии в трудах Карла Маркса» она занимает сущест- венное место. Здесь С. Л. Рубинштейн сформулировал ряд прин- ципиальных положений, которые затем были развиты в других работах и послужили теоретической основой советской психоло- гии личности. С. Л. Рубинштейн совершенно справедливо указы- вал на неудовлетворительное состояние изучения личности в психологии. Между тем - и об этом неоднократно писал С. Л. Рубинштейн - вне изучения личности не может быть под- линно научной трактовки ни одного психического явления. Проб- лема личности приобретает центральное значение в построении психологической науки.

Психология не может сводиться к анализу оторванных от личности, обезличенных процессов и функций, как это делалось представителями функционализма. С. Л. Рубинштейн решитель- но выступал против функционализма интроспективной психоло- гии. По его мнению, для преодоления функционализма важное значение имеет положение об общественной обусловленности со- знания человека, реализация в психологии марксистского поло- жения о том, что сущность личности есть совокупность общест- венных отношений. «Общественные.отношения - это отноше- ния, в которые вступают не отдельные органы чувств или психи- ческие процессы, а человек, личность. Определяющее влияние общественных отношений, труда на формирование психики осу- ществляется лишь опосредствованно через личность» (стр. 38). С. Л. Рубинштейн указывает, что личность при объяснении пси- хических явлений выступает как воедино связанная совокуп- ность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия. Это выдвигает личность в центр психоло- гического исследования и определяет подход ко всем проблемам психологии. Но вместе с тем личность в целом не есть объект только психологической науки. На это неоднократно указывал С. Л. Рубинштейн, возражая против психологизации личности. Существенным для психологической характеристики личности является понимание сознания человека. Без сознания нет лично- сти, но личность к сознанию не сводится. Принимая в качестве исходного марксистское определение сущности личности как со- вокупности общественных отношений, в психологическом иссле- довании необходимо исследовать реального, конкретного чело- века, вступающего в эти общественные отношения. Но человек является частью природы. В связи с этим для психологии су- щественной является и проблема соотношения природного и со- циального в человеке. С. Л. Рубинштейн подчеркивает мысль Маркса, определяющую принципиальное соотношение биологи- ческого, психологического и социального в личности, - пробле- му, не менее острую и актуальную сейчас, как и тридцать - со- рок лет тому назад. «...Для Маркса личность,- писал он,- а вместе с тем и ее сознание опосредствованы ее общественными отношениями, и ее развитие определяется прежде всего динами- кой этих отношений. Однако так же как отрицание психологиза- ции личности не означает выключения сознания и самосознания, точно так же и отрицание биологизации никак не означает вы- ключение биологии, организма, природы из личности. Психофи- зиологическая природа не вытесняется и не нейтрализуется, а опосредствуется общественными отношениями и перестраивает- ся-природа становится человеком!» (стр. 40).

Отправляясь от марксистского анализа соотношения приро- ды и человека, С. Л. Рубинштейн справедливо указывает на то, что общей формулы о соотношении природного и общественного для раскрытия реальных и сложных их переплетений недоста- точно, что нужен конкретный анализ. Конкретный анализ неко торых аспектов этой проблемы был дан С. Л. Рубинштейном при разработке вопроса о сущности способностей, о закономерностях их формирования.

В статьях о К. Марксе С. Л. Рубинштейн указывал, что цент- ральной проблемой концепции Маркса является человек и в этом заключается непревзойденное значение работ Маркса для психологии. В противоположность антропологизму Фейербаха, имеющему дело с абстракцией человека, Маркс анализирует реального человека, живущего в определенных общественно-ис- торических условиях, изменяющегося с изменением этих усло- вий, находящегося в определенных общественных отношениях с другими людьми. В противоположность гегелевской концепции, в которой основным вопросом является вопрос об отношении духа и природы, Маркс поставил вопрос об отношении человека и природы, субъекта и предметного мира. «Из общей концепции Маркса следует, нам представляется, прежде всего, что л сход- ным в теории познания является не отношение мышления, созна- ния или идеи и предмета, а соотношение человека как субъекта практической и теоретической деятельности и предметного мира» (стр. 61).

Эти две линии марксистского анализа привели и С. Л. Ру- бинштейна к исследованию фундаментального теоретического вопроса о месте человека в мире.

В реальные взаимоотношения с объективной действительно- стью вступает человек, преобразующий своей деятельностью внешний мир. В этих взаимоотношениях определенное место за- нимает сознание человека. Оно выступает как регулятор поведе- ния человека, его деятельности. Такая постановка вопроса при- вела С. Л. Рубинштейна к выводу о том, что основное гносеоло- гическое отношение состоит не в соотношении идеи, образа и предмета, бытия, а в соотношении бытия и человека. С. Л. Ру- бинштейн указывал, что проблема соотношения образа, идеи и вещи, сознания и бытия, а соответственно проблема места со- знания в мире, разработанная им в книге «Бытие и сознание», не является исходной, она должна быть преобразована в другую исходную и фундаментальную проблему, а именно в проблему соотношения бытия и человека, места человека в мире.

Постановке и разработке этой проблемы и посвящена- рукопись С. Л. Рубинштейна «Человек и мир». Многие идеи С. Л. Ру- бинштейна, изложенные в этой последней его работе, должны быть еще освоены и использованы в будущих исследованиях по психологии и философии. Рукопись не была закончена самим С. Л. Рубинштейном. Не все проблемы, поставленные в ней, разработаны с достаточной полнотой, многие вопросы лишь только обозначены, формулировки ряда положений не явля- ются окончательными. Но эта рукопись является логическим продолжением философских и психологических исследова- ний С. Л. Рубинштейна, отраженных в публикуемых в этой книге статьях, а также в его фундаментальных монографиях. Ра- бота «Человек и мип» является завершением теоретических ис- следований С. Л. Рубинштейна. По-настоящему понять творче- ство С. Л. Рубинштейна можно, лишь изучив этот его последний труд. «Человек и мир» т основе своей - философский труд. В нем поставлены многие фундаментальные философские проб- лемы, основными из которых являются проблема бытия, про- блема человека, проблема их соотношения. Но эта работа име- ет исключительное значение и для многих других наук о чело- веке - психологии, антропологии, этики, эстетики и т. д.

Основной идеей, пронизывающей всю работу в целом, явля- ется идея о включении человека в состав бытия. С. Л. Рубин- штейн анализирует развитие бытия и философские концепции, характеризующие его сущность. До возникновения человека, на уровне неорганической и органической природы, в бытии не бы- ло раздвоения на объективное и субъективное. Когда возник че- ловек, в бытии появилась двойственность объекта и субъекта. Осмысливая этот процесс раздвоения бытия, философы по-раз- ному решали вопрос об отношении объекта и субъекта. Идеали- стическая философия мистифицировала это соотношение. Мисти^ фикация заключается в том, что бытие рассматривается лишь как коррелят сознания. В ряде идеалистических концепций ха- рактеристика бытия как коррелята сознания снимается: факти- чески для анализа остается одно сознание, а бытие превращает- ся в кажимость. Таким образом, исходная идеалистическая по- зиция делает проблематичным само существование бытия.

С. Л. Рубинштейн указывает, что в ряде случаев, даже при материалистическом анализе бытия, когда оно отождествляется с природой, материей, превращается в «вещность», человек фак- тически исключается из него. Идею о необходимости введения человека /в состав бытия С. Л. Рубинштейн считает исходной, ключевой идеей.

Бытие развивается. В процессе его становления возникают разные уровни сущего - уровень неорганической материи, уро- вень жизни, уровень человека. Выделение уровней сущего опре- деляется специфическим способом их существования. Основным способом существования человека является его существование как сознательного и деятельного существа, как субъекта созна- ния и деятельности. Возникновение каждого нового уровня су- щего.приводит к выявлению новых свойств, качеств всех ниже- лежащих уровней.

Определение специфики существования человека и положе- ние о влиянии вышележащих уровней сущего «а нижележащие имеют важное теоретическое значение. Человек в бытии являет- ся не чем-то посторонним, наряду с другим существующим: со становлением человека как высшего уровня бытия по-новому выявляются все нижележащие уровни. Бытие перестает рассмат- риваться только как мир процессов и явлений физической при- роды, оно включает в себя и человека как общественное сущест- во. Преодолевается разрыв бытия на три друг с другом не свя- занные сферы - природу, общество и мышление.

Введение человека в состав бытия, а вместе с тем постановка вопроса о разных способах существования бытия привели С. Л. Рубинштейна к выводу а том, что самые общие свойства, ка- чества выступают специфически на разных уровнях бытия. Так, Еремя и пространство являются формами существования мате- рии. Они выражают структуру сущего, определяют формы его связей. Но пространство и время по-разному характеризуют раз- ные сферы сущего. Пространство выступает как пространство физико-химических процессов, пространство организмов и про- странство человека. Специфично проявляется и время: это время существования природы, жизни человека и время человеческой истории. Время существования физических процессов отличает- ся от времени жизни человека, от времени человеческой истории. Широко используя теорию относительности, анализируя психо- логические факты разной длительности времени в разные перио- ды жизни человека, С. Л. Рубинштейн отмечает, что «субъектив- но переживаемое время - это не столько кажущееся, в пережи- вании якобы неадекватно преломленное время движущейся ма- терии, а относительное время жизни (поведения) данной систе- мы - человека, вполне объективно отражающее план жизни данного человека» (стр. 305).

Много внимания уделяет С. Л. Рубинштейн характеристике онтологических, гносеологических, этических и других катего- рий, выявлению их сложнейших внутренних взаимосвязей. Так, определяя исходные понятия, С. Л. Рубинштейн дает характери- стику сущего в разных качествах, в разных системах связей и взаимоотношений. Характеристика особенностей разных уров- ней бытия, их становления и развития осуществляется при ис- следовании категорий сущего, сущности, субстанции, материи, природы, мира, действительности, существования, становления, времени, пространства, причинности. Онтологическая характери- стика бытия служит основой для постановки и решения гносео- логических проблем. Специальному анализу С. Л. Рубинштейн подвергает соотношение бытия и познания; при этом он выделя- ет и характеризует категории сущности, явления, кажимости, раскрывает логическую структуру познания, соотносит импли- цитное и эксплицитное в познании.

Важным представляется положение С. Л. Рубинштейна о том, что познание и бытие соотносятся не внешним образом, он- тологические и гносеологические категории тесно друг с другом связаны и могут быть поняты в их единстве.

Раскрытие бытия, его гносеологическая характеристика яв- ляется результатом взаимодействия бытия с человеком. «Пер- вично, - пишет С. Л. Рубинштейн, - существуют не объекты созерцания, а объекты потребностей и действия человека, взаи- модействие сил, противодействие природы, напряжение» (стр. 258). Само гносеологическое отношение человека к бытию, которое основывается на практическом, действенном отношении человека к предметному миру, выступает не только как акт со- знания, а как способ, как модус существования человека.

Отношения человека к бытию связаны с отношением челове- ка к другому человеку. Эти отношения взаимообусловлены. Об- щественные отношения человека входят в состав его бытия. Че- ловек включается в бытие в специфическом своем качестве об- щественного человека. Общественное бытие человека входит в состав онтологической характеристики бытия. Но и в познании бытия человек выступает не как изолированный индивид, а лишь в соотношении с другими людьми, лишь общественным образом. Человек - это общественный субъект. «Сознание, познание предполагает мышление - речь и, значит, общение. Есть, значит, общественная обусловленность бытия - человеческое бытие и предметный мир. Познание же бытия (понятийное) все общественно обусловлено, все - продукт общественно обуслов- ленной жизни людей. Итак, реально существует коллективный субъект научного познания: «Я - это «мы» (стр. 338).

Для характеристики отношений человека с природой, с дру- гими людьми С. Л. Рубинштейн использует принцип детерми- низма в его диалектико-материалистическом понимании. Приме- нение этого принципа выразилось у Рубинштейна в положении о том, что внешние причины действуют, преломляясь через внут- ренние условия. Это положение применительно к психологии было глубоко разработано С. Л. Рубинштейном в его опублико- ванных ранее работах, особенно в книге «Бытие и сознание». В рукописи «Человек и мир» этот принцип раскрывается на но- вом материале. Его действие отчетливо выступает в анализе места человека в бытии, в которое человек включается как су- щее, а его существование определяется взаимоотношением с другими сущими. Глубокому анализу подвергает С. Л. Рубин- штейн взаимодействие внешних причин и внутренних условий, проблему соотношения детерминации человеческой деятельности и активности человека, проблему свободы человека и его ответственности.

С позиций принципа детерминизма определяется существо- вание сущности (субстанции) и закономерности ее раскрытия человеком в процессе познания. Тонко и глубоко анализирует" С. Л. Рубинштейн в этой связи одну из сложнейших теоретико- познавательных проблем - проблему соотношения сущности и явления, проблему кажимости. Явление существует, утверждает" С. Л. Рубинштейн, как результат различных взаимодействий, как бытие не в чистом, а в осложненном привходящими обстоя- тельствами виде. В процессе познания явление все больше и больше выявляется перед человеком, оно становится все более содержательным. Но как непосредственная данность явление никогда не исчерпывает являющегося. Более полное раскрытие являющегося осуществляется опосредствованно в процессе мы- шления. Процесс познания и состоит в открытии сущего. Но с проникновением в глубины сущего обнаруживается то, что существует на самом деле; истинное отделяется от кажуще- гося.

Для субъективного идеализма явление сводится к кажимо- сти, а кажимость - это представление человека. А отсюда дела- ется вывод о том, что бытие - это мое представление. Диалек- тико-материалистическое, детерминистическое объяснение кажи- мости позволяет преодолеть софизм субъективно-идеалистиче- ской философии. С. Л. Рубинштейн выдвигает в этой связи ряд важных положений. Характеристика чего-либо как кажимости уже предполагает, что бытие существует. «... нечто обнаружен- ное, как не подлинно сущее, а как мне кажущееся, только по- стольку обнаруживается, поскольку оно на самом деле есть» (стр. 308). Таким образом, кажимость всегда предполагает сущ- ность, кажимость может существовать лишь в отношении к ней.

В процессе познания кажимость выступает как момент рас- крытия бытия. Этот процесс может быть понят из реального взаимодействия человека как реального материального сущест- ва с действительным, воздействующим на него миром. В этом реальном взаимодействии мира и человека предметы, явления, вещи кажутся человеку теми или иными в зависимости от опре- деленных условий и обстоятельств их восприятия. Кажимость как момент познания выступает как раскрытие природы явлений в зависимости от объективных условий, в которых они воспри- нимаются человеком. В качестве примера С. Л. Рубинштейн при- водит объяснение иллюзий восприятия. Иллюзорное восприятие, отмечает С. Л. Рубинштейн, - это не субъективное искажение действительности. «Иллюзорные размеры предмета не есть не существующие размеры, а те размеры, которые закономерно возникают при его восприятии в тех или иных условиях» (стр. 310). Таким образом, сама кажимость обусловлена объективным"и закономерностями взаимодействия данного явления с другими явлениями. На частном примере решения проблемы ка- жимости С. Л. Рубинштейн подчеркивает идею о том, что пред- меты и явления объективной действительности существуют в сложнейших связях и взаимоотношениях и только через откры- тие этих связей и отношений они могут быть адекватно познаны человеком. В процессе познания раскрывается взаимодействие внешних воздействий, преломляющихся через внутреннее состоя- ние субъекта, его внутренние свойства.

Действие принципа детерминизма С. Л. Рубинштейн распро- странил на понимание других психологических проблем, на по- становку и решение проблемы человека в целом. Так, сформули- рованное в книге «Бытие и сознание» положение о том, что пси- хические явления во взаимосвязи предметов и явлений матери- ального мира выступают, с одной стороны, как обусловленные внешними воздействиями, а с другой стороны, как обусловли- вающие поведение человека, в работе «Человек и мир» находит дальнейшее развитие.

С. Л. Рубинштейн отмечает, что специфика человеческого способа существования определяется мерой соотношения само- определения человека и зависимостей его от того, что вне чело- века является по отношению к нему иным, другим. Во взаимо- отношение с этим другим человек вступает как существо актив- ное, своими действиями преобразующее окружающую действи- тельность. Сами эти действия детерминированы ситуацией, но ь саму ситуацию включается и человек с его потребностями, инте- ресами, склонностями. Активное включение человека в ситуацию предполагает, что человек анализирует ее, выделяет в ней те ус- ловия, которые должны быть соотнесены с требованиями, встаю- щими перед ним, и задачами, выходящими за пределы этой си- туации. Действия человека, преобразующие ситуацию, детерми- нированы условиями, но вместе с тем своими действиями чело- век изменяет обстоятельства. Изменяя ситуацию, преобразуя существующее, человек изменяется и сам. Постоянно решая встающие перед ним задачи, человек преобразует ситуацию, осуществляет выход за ее пределы и включается в бесконечную систему новых взаимосвязей и взаимозависимостей. Он высту- пает как звено во всеобщей системе связей и зависимостей. В известном смысле бытие человека в каждый данный момент жизни опосредствовано его отношением ко всему тому, что по- рождено предшествующим развитием человечества, воплощено в продуктах деятельности народов, материальной и духовной культуре общества.

С. Л. Рубинштейн применяет принцип детерминизма к ана- лизу проблемы необходимости и свободы. Он считает, что проб- лема необходимости и свободы диалектически разрешается при раскрытии сложных зависимостей детерминированности действий человека и его отношений к окружающему миру. Основным для понимания проблемы свободы человека и детерминирующе- го влияния бытия является положение о том, что взаимоотноше- ния человека и мира включают сознательную регуляцию поведе- ния самим человеком. Это предполагает осознание человеком этого мира и тех действий, которые направлены на измене- ние его.

С. Л. Рубинштейн выделяет и анализирует разные аспекты проблемы свободы. Свобода рассматривается как самоопределе- ние, при котором особенно выделяется роль внутренних усло- вий в детерминации поведения.

Существенное значение имеют мысли С. Л. Рубинштейна о свободе как господстве, контроле человека над собственными влечениями, потребностями. Внешние условия выступают как необходимые условия жизни человека в обществе, но действуют эти условия на человека, лишь преломляясь через внутренние моральные установки личности. Внешняя детерминация, высту- пая как система моральных норм, диалектически связана с внут- ренними условиями, тенденциями, влечениями и потребностями личности.

Человек не только объективно находится в определенном от- ношении к миру, но и так или иначе субъективно относится к не- му. Изменение отношений человека к объективным связям яв- ляется выражением объективного изменения этих связей, оно выступает как оценка изменения ситуации, обстоятельств. В этой связи тонко и глубоко анализирует С. Л. Рубинштейн юмор и иронию, трагическое и комическое. Эти формы отноше- ния человека к миру выступают как выражение отношений чело- века к ситуации, как форма оценки позиции самого субъекта в этой ситуации. Юмор и ирония выражают определенное отноше- ние человека к слабостям, недостаткам, несовершенствам, урод- ству, злу в их соотношении с силой, добром и т. д. Юмор и иро- ния не только выражают объективное соотношение обстоя- тельств, соответствующую ситуацию, но и качества человека, входящего в ситуацию и изменяющего ее. Объективные отноше- ния обстоятельств раскрываются, преломляются через внутрен- ние закономерности субъекта, через его способ видения, вос- приятия этих обстоятельств, через систему субъективных отноше- ний человека. А в способе видения, в отношениях к ситуации выявляются и особенности самого человека.

Детерминистическое объяснение отношений человека к дру- гому человеку приводит С. Л. Рубинштейна к важным этическим положениям, имеющим большое теоретическое значение для ре- шения проблем воспитания человека. С. Л. Рубинштейн указы- вал, что этический смысл «принципа детерминизма заключается в подчеркивании роли внутреннего момента самоопределения, верности себе, неодностороннего подчинения внешнему, и, напротив, только внешняя детерминация влечет за собой внутреннюю пустоту, отсутствие сопротивляемости, избирательности по от- ношению к внешним воздействиям» (стр. 382). Из этих положений следуют практические выводы. Задачи воспитания, по мнению С. Л. Рубинштейна, не сводятся только к организации системы внешних воздействий на человека. При их решении необходимо раскрывать систему внешних воздействий и тех внутренних ус- ловий, которые опосредствуют восприятие этих воздействий. Моральное воспитание не должно сводиться к голому морализи- рованию, к предъявлению лишь требований извне. Оно должно выступить как процесс изменения условий жизни человека, как реальная организация поведения одного человека в соотноше- нии с поведением других людей. С. Л. Рубинштейн формулирует некоторые требования к воспитателю. Во-первых, воспитатель должен сам жить настоящей жизнью и включать в нее тех, кого он воспитывает. Приобщая воспитуемых к этой жизни, воспита- тель должен совершать такие поступки, которые сами были бы условиями жизни другого человека. Во-вторых, воспитатель дол- жен своими поступками вызывать ответные поступки воспитуе- мых, в которых бы формировались внутренние условия настоя- щего морального поведения. Мораль, таким образом, выступает не как нечто внешнее по отношению к существованию человека, а как характеристика его бытия, его взаимоотношений с други- ми людьми, включенными в это бытие.

Кроме этих вопросов, для психологической науки большое значение имеет специальный анализ С. Л. Рубинштейном проб- лем сознания и самосознания человека, проблем человеческого существования, любви человека к человеку, вопрос об эстетиче- ском отношении человека к действительности. В книге «Человек и мир» реализован единый замысел, поставлен один кардиналь- ный вопрос - о природе человека и его месте в мире. И реша- ется этот вопрос как двуединая задача - развернуть всю проб- лематику о мире в соотношении с человеком, в одном случае (этому посвящена первая часть рукописи «Человек и мир»), и дать характеристику человека в соотношении с миром, в другом (этому посвящена вторая часть работы).

Публикуемая работа требует вдумчивого, детального, глубо- кого изучения, а идеи, сформулированные в ней, - творческого использования и дальнейшего развития.

Мы надеемся, что публикация рукописи С. Л. Рубинштейна «Человек и мир» .будет способствовать разработке проблемы че- ловека - одной из важнейших и волнующих проблем современ- ности.

Е. В. Шорохова

Проблемы психологии в трудах Карла Маркса

Психология не принадлежит к числу тех дисциплин, которые систематически, как политическая экономия, разрабатывались Марксом. Мы не найдем, как известно, в собрании сочинений Маркса специально психологических трактатов. Но в различных его работах, как бы попутно, этим гениальным умом разбросан ряд замечаний по различным вопросам психологии. Стоит вду- маться в эти внешне разрозненные замечания, и становится очевидным, что, внешне не систематизированные, они представ- ляют из себя внутренне единую систему идей. По мере того как раскрывается их содержание, замечания эти смыкаются друг с другом и оказываются одним монолитным целым, проникну- тым единством миросозерцания Маркса, исходящим из его основ.

Поэтому и в области психологии Маркса можно и нужно сей- час трактовать не как великого представителя прошлого, подле- жащего историческому изучению и филологическому комменти- рованию. К нему надлежит нам подойти как к современнейшему из наших современников, поставить перед ним самые актуаль- ные проблемы, над которыми бьется современная психологиче- ская мысль, с тем чтобы уяснить в первую очередь, какие ответы на самые узловые вопросы психологии заключаются в высказы- ваниях Маркса, взятых в свете общих основ марксистско-ленин- ской методологии, и какие пути намечаются им для построения психологии.

" Согзременная зарубежная психология, как известно, пережи- вает кризис. Этот кризис, совпавший с периодом значительного развития экспериментального исследования, является, как и кризис современной физики, о котором писал Ленин в «Мате- риализме и эмпириокритицизме», кризисом методологическим. Он отражает общую идеологическую борьбу, ведущуюся в сов- ременной науке и выявляющуюся в кризисе методологических основ различных дисциплин, начиная с современной математи- ки. В психологии этот кризис привел к тому, что психология рас- палась на психологии, а психологи разбились на школы, друг с другом враждующие. Кризис в психологии принял, таким обра- зом, настолько острую и открытую форму, что он не мог не быть 2* 19 осознан крупнейшими представителями психологической науки. Целый ряд руководящих психологов отмечал в своих работах критический характер переживаемого психологией периода. Не- однократно вставал этот вопрос и на психологических конгрес- сах. На XII конгрессе немецких психологов в Гамбурге (1931) председательствовавший К- Бюлер в речи, которой он открыл конгресс, указал на то, что углубленное размышление над ос- новами психологической науки стало сейчас настоятельной по- требностью а до того, в специально посвященной «кризису пси- хологии» книге, он подчеркивал, что для психологии пробил ре- шительный час, что она вступила в кризис, от разрешения кото- рого зависит вся ее дальнейшая судьба 2 . На X Международном психологическом конгрессе в Копенгагене (в августе 1932 г.) В. Кёлер (КбЫег) предостерегающе указывал, что, «если мы в ближайшее время не найдем связующие нити психологии, мы окончательно атомизируемся» 3 .

Не принимая того решения основной проблематики современ- ного кризиса психологии, которое попытался дать Бюлер в своей работе «Кризис психологии» («01е Кпзе йег РзусЬоЬо^е»), мож- но, пожалуй, с ним согласиться в том, что узловой является та проблема, которая особенно заострилась в конфликте между интроспективной психологией, поведенчеством и так называемой психологией духа. В задачу настоящей статьи, посвященной Марксу, не может, конечно, входить анализ этих течений, кото* рые, в их конкретности, являются историческими образования- ми, подлежащими историческому изучению и анализу. Здесь зада- ча, по существу, иная: раскрыть с максимальной теоретической за- остренностью основную проблематику современной психологии, с тем чтобы со всей возможной четкостью выяснить на основе изучения психологических высказываний Маркса, какое решение этих узловых проблем должно быть положено в основу построе- ния марксистско-ленинской психологии.

• 1 Веп"сМ йЬег (Ме XII Коп^гезз йег Оеи\.всЪеп ОезеПзсЬаН 1йг Рзусгю1о§!е, Ьегаиз§е§еЪеп уоп КаГка, Тепа, 1932, 5. 3-6.
• 2 К. В й п 1 е г. В1е Кпзе ёег р5успо1о §1е, Тепа, 1929. (2 -е изд. См. осо- бенно стр. 1-2 и 27-28.)
• 3 См. отчет Валентинера о X Международном психологическом конгрессе в журнале «Советская психотехника», 1933, № 1, и в «ХеНзсппЯ №г Апдел^апд- *е РзусЬо1о §1е »,1933, № ].

Господствующая концепция психики, установленная тради- ционной интроспективной психологией, отождествляет психику с явлениями сознания; задача психологии, согласно этой кон- цепции, заключается в том, чтобы изучать явления сознания в пределах того индивидуального сознания, которому они непо- средственно даны; бытие психики исчерпывается ее данностью, переживаемой в сознании. В отличие от всех других наук, кото- рые в изучаемых ими явлениях раскрывают их сущность, психология, с этой точки зрения, оказывается, в силу самого суще- ства своего предмета, обреченной на то, чтобы принципиально всегда оставаться на махистской позиции чистого феноменализ- ма. Явления в ней якобы совпадают с сущностью (Э. Гуссерль). Маркс указывал на то, что если бы внутренняя сущность вещей и внешняя форма их проявления непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишней. Психология в этой концепции оказывается такой излишней наукой, ставящей себе задачу вскрывать то, что и так непосредственно дано.

Если проанализировать эту концепцию, то в основе ее, как определяющее ее положение, мы найдем принцип непосредствен- ной данности психического. Задача интроспекции, как метода, в том и заключается, чтобы вычленить психическое из всех объ- ективных опосредствовании. Это, по существу, радикально идеа- листический тезис: все материальное, внешнее, физическое опо- средствовано через сознание, через психику; психика же есть первичная, непосредственная данность. В своей непосредствен- ности она замыкается во внутреннем мире и превращается в су- губо личностное достояние. Каждому субъекту даны только яв- ления его сознания, и явления его сознания даны только ему. Они принципиально недоступны другому наблюдателю. Возмож- ность объективного познания чужой психики, которое могло бы быть лишь опосредствованным, неизбежно отпадает. Но вместе с тем - ив этом корень вопроса - невозможным становится объективное познание психики и со стороны переживающего ее субъекта. Крайние и, в сущности, единственно последователь- ные интроопекционисты утверждали, что данные интроспекции абсолютно достоверны 4 .

Это значит, что нет инстанции, способной их опровергнуть, что справедливо в той же мере, как и то, что нет инстанции, спо- собной их подтвердить. Если психическое есть чистая непосред- ственность, не определяемая в собственном своем содержании объективными опосредетвованиями, то нет вообще объективной инстанции для того, чтобы данные интроспекции проверить. Возможность проверки, отличающей знание от веры, в психоло- гии, таким образом, отпадает; она для самого субъекта так же невозможна, как и для постороннего наблюдателя. Тем самым становится невозможной психология как объективное знание, как наука.

• * Очень ярко и последовательно эта точка зрения в русской литературе сформулирована у Н. Я. Грота. См. его «Основания экспериментальной пси- хологии», опубликованные в качестве введения к вышедшему под его ре- дакцией переводу книги «Очерк психологии» В. Вундта (М., 1897).

И тем не менее эта концепция психического определила все, в том числе и резко враждебные интроспективной психологии, психологические системы. В своей борьбе против сознания представители поведенчества - американского и российского -¦ всегда исходили из того его понимания, которое установили ин- троспекционисты.

Вся их аргументация, обосновывающая необходимость вы- ключения сознания из психологии и превращения поведения в предмет психологической науки, сводилась в основном к тому, что психические явления или явления сознания принципиально доступны только одному наблюдателю; они «не поддаются объ- ективной проверке и поэтому никогда не смогут стать предметом научного исследования» 5 . В конечном счете эта аргументация против сознания опиралась на интроспекционистскую концеп- цию сознания. Вместо того чтобы в целях реализации объектив- ного подхода к психическим явлениям перестроить интроспекцио- нистскую концепцию сознания, поведенчество отбросило созна- ние, потому что ту концепцию сознания, которую оно нашло в готовом виде у своих противников, оно приняло как нечто непре- ложное, как нечто, что можно либо взять, либо отвергнуть, но не изменить.

Исходя именно из этой - интроспективной психологией соз- данной - концепции психики и, таким образом, показательно осуществляя единство идеализма и механицизма, поведенческая психология пришла к своему пониманию деятельности человека как поведения, как совокупности внешних реакций на стимулы среды.

Первая операция, которую поведенческая психология в це- лях высвобождения ее от-связи с изгнанным из психологии со- знанием произвела над конкретной человеческой деятельностью, препарируя из нее предмет психологии, заключалась в том, что деятельность человека, понятая как совокупность внешних реак- ций на внешние раздражители среды, была отчленена от дейст- вующего субъекта как конкретной, сознательной исторической личности. Сознанию, оторванному от человеческой деятельности, поведенческая психология противопоставила деятельность - поведение, оторванное от сознания.

И вслед за этим неизбежно над этой же деятельностью была произведена и вторая операция. Взятая в зависимости лишь от физиологических механизмов, посредством которых она осу- ществляется, деятельность человека была извлечена также и из связи с продуктами этой деятельности и той средой, в которой она осуществляется. В результате она лишилась и своего соци- ального характера, и психологического содержания; из сферы социальной и психологической она выпала исключительно в физиологический план.

• 5 Ом. Дж. У о тс он. Психология как наука о поведении. Одесса, 1926, стр. 1-2.

Этой второй операцией - отрывом деятельности от продуктов или результатов этой деятельности, в которых она реализу- ется и благодаря которым она становится содержательной,- по- веденчество произвело над человеческой деятельностью опе- рацию, аналогичную той, которой интроспективная психология подвергла сознание человека. Замыкая сознание человека во внутреннем мире, интроспективная психология оторвала его не только от объективной деятельности, но и вычленила сознание из опосредствующих его связей с идеологией.

Антипсихологизм руководящих направлений идеалистиче- ской философии XX столетия как гуееерлевекого, так и риккер- товского толка, внешне противопоставляя логическое, идеоло- гическое - в виде идеи или ценности - психологическому, тем самым закрепил проводившееся механистическими течения- ми в психологии выхолащивание из психики объективных, ее опосредствующих связей с идеологией. Выпавшие из созна- ния смысловые связи этого сознания с идеологией «психология духа» попыталась превратить в самодовлеющий объект и сделать их предметом подлинной психологии (дег «е1§епШсЬеп РзуспоХо- д1е»), как науки о субъективном духе. Но эти вычлененные из реального психофизического субъекта смысловые связи («5тп- Ьапс1ег» Э. Шпрангера) так же мало или еще меньше могли стать полноценным предметом единой психологии, как сознание интроспективной психологии или поведение бихевиористов и рефлексологов. Психология в результате оказалась перед тремя абстрактными конструкциями, своеобразными продуктами рас- пада, получившимися в результате расчленения реального со- знания и реальной деятельности живого человека, как конкрет- ной исторической личности. Перед психологией встала тогда за- дача подняться над этими ограниченными концепциями, на ко- торые распалась психология.

Первый путь, который в очень тонкой форме попытался проло- жить на Западе К- Бюлер (и которым в ином плане у нас по- шел К. Н. Корнилов в своей попытке создать марксистскую пси- хологию), заключался попросту в том, чтобы прийти к единой психологии в результате синтеза различных психологии, как различных друг друга дополняющих аспектов. Бюлер попытался объединить подход к предмету психологии интроспективной, психологии бихевиоризма и психологии духа, рассматривая их как три аспекта единого предмета психологии. Этот путь зара- нее обречен был на неудачу. Он приводит лишь к объединению субъективной идеалистической концепции сознания с механисти- ческой концепцией человеческой деятельности. В результате тако- го объединения не может получиться ничего, помимо суммиро- вания ошибок, допущенных синтезируемыми направлениями, - соединения несостоятельной концепции сознания с ложной кон- цепцией деятельности человека и неправильным пониманием от- ношения психологии и идеологии.

Подлинная задача должна, очевидно, заключаться не в та- ком «синтезе», а в «борьбе на два фронта», не в том, чтобы при- пять все то, что признается в каждой из этих концепций* а в том, чтобы преодолеть те общие предпосылки, из которых исходят все эти враждующие теории и самая их вражда: Нужно не со- единять концепцию сознания интроспективной психологии с по- веденческой концепцией деятельности человека и т. д., а преодо- леть эти концепции, преобразовав понимание как сознания, так и человеческой деятельности, установившиеся в психологиче- ских концепциях, определивших кризис современной психологии. Ошибка интроспективной психологии заключалась не в том, что она хотела сделать сознание предметом психологического изучения, а в том, как она понимала сознание, психику человека. Не в том была ошибка поведенчества, что оно и в психологии хотело изучать человека в его деятельности, а прежде всего в том, как оно понимало эту деятельность. И заблуждение психо- логии духа заключается не в признании опосредованное™ созна- ния его отношением к культуре, к идеологии, а в том, как она трак- тует это отношение. Поэтому путь для преодоления кризиса не может заключаться в том, чтобы, исходя из ложного интроспек- ционистского понимания сознания, вовсе отвергнуть сознание и - как поведенчество - пытаться строить психологию без пси- хики, или же, исходя из ложного - поведенческого - понима- ния деятельности человека, пытаться - как субъективная психо- логия сознания - строить психологию, не учитывая деятельно- сти человека, или же, наконец, попытаться исправить ошибку ложного понимания сознания присоединением к ней другой ошибки - ложного понимания деятельности человека, и т. д. Путь для "разрешения кризиса, выражающегося в борьбе этих направлений, может быть только один: только радикальная пе- рестройка самого понимания и сознания и деятельности чело- века, неразрывно связанная с новым пониманием их взаимоот- ношений, может привести к правильному раскрытию предмета психологии. Таков именно - это наше основное положение - тот путь, который с полной определенностью указан в психологи- ческих высказываниях Маркса. Они ясно намечают иную трак- товку и сознания и деятельности человека, которая в корне пре- одолевает их разрыв и создает базу для построения марксист- ско-ленинской психологии как «действительно содержательной и реальной» 6 науки.

• 6 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., Госполит- издат, 1956, стр. 595.

Исходным пунктом этой перестройки является марксовская концепция человеческой деятельности. В «Экономическо-фило- софеких рукописях 1844 года» Маркс, пользуясь гегелевской терминологией, определяет человеческую деятельность как

опредмечивание субъекта, которое вместе с тем есть распредме- чивание объекта. «Величие гегелевской «Феноменологии» и ее конечного результата - диалектики отрицательности как дви- жущего и порождающего принципа, - пишет Маркс, - заклю- чается, следовательно, в том, что Гегель рассматривает самопо- рождение человека как процесс, рассматривает опредмечивание как распредмечивание, как самоотчуждение и снятие этого само- отчуждения, в том, что он, стало быть, ухватывает сущность тру- да и понимает предметного человека, истинного, потому что дей- ствительного, человека как результат его собственного труда» 7 . Вся деятельность человека для Маркса есть опредмечивание его самого или, иначе, процесс объективного раскрытия его «сущ- ностных сил». В «Капитале», анализируя труд, Маркс скажет просто, что в труде «субъект переходит в объект». Итак, дея- тельность человека - не реакция на внешний раздражитель, она даже не делание, как внешняя операция субъекта над объек- том, - она «переход субъекта в объект». Но тем самым смыка- ется связь не только между субъектом и его деятельностью, но и связь между деятельностью и ее продуктами. Самое понимание деятельности как опредмечивания заключает уже эту мысль; Маркс заострит и подчеркнет ее, когда, анализируя в «Капита- ле» труд, он скажет, что «деятельность и предмет взаимно про- никают друг в друга». Поскольку деятельность человека есть опредмечивание, объективирование его или переход субъекта в объект, раскрытие в объектах его деятельности, его сущностных сил, в том числе его чувств, его сознания, постольку предметное бытие промышленности есть раскрытая книга человеческих сущ- ностных сил, чувственно предлежащая перед нами человеческая психология 8 . Поэтому «психология, для которой эта книга, т. е. как раз чувственно наиболее осязательная, наиболее доступная часть истории, закрыта, не может стать действительно содержа- тельной и реальной наукой» 9 .

• 7 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 627.
• 8 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 594. г Там же, стр. 595

Но за сомкнувшейся, таким образом, связью, идущей от субъекта к объекту, в деятельности человека сейчас же раскры- вается другая фундаментальная зависимость, идущая от объекта к субъекту. Опредмечивание или объективирование не есть «пере- ход в объект» уже готового, независимо от деятельности данно- го субъекта, сознание которого лишь проецируется вовне. В объ- ективировании, в процессе перехода в объект, формируется сам субъект. «Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порож- дается, богатство субъективной человеческой чувственности: му- зыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, - короче го-

воря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаж- дениям и которые утверждают себя как человеческие сущност- ные силы. Ибо не только пять внешних чувств, но_и так называе- мые духовные чувства, практические чувства "(воля, любовь и т. д.), - одним словом, человеческое чувство, человечность чувств,- возникают лишь благодаря наличию соответствующе- го предмета, благодаря очеловеченной природе» 10 . И далее: «Таким образом, необходимо опредмечение человеческой сущ- ности - как в теоретическом, так и в практическом отноше- нии, - чтобы, с одной стороны, очеловечить чувства человека, а с другой стороны, создать человеческое чувство, соответствую- щее всему богатству человеческой и природной сущности» п.

Таким образом, объективизируясь в продуктах своей дея- тельности, формируя их, человек формирует - «отчасти порож- дает, отчасти развивает» - свои собственные чувства, свое со- знание, согласно известной формуле «Капитала»: «...изменяя внешнюю природу, человек в то же время изменяет свою собст- венную природу». Не путем погружения в неизрекаемые глубины непосредственности, не в бездеятельности, а в труде, в самой деятельности человека,- преобразующей мир, формируется его сознание.

Чтобы окончательно очертить мысль Маркса и отмежевать ее от идеалистической концепции Гегеля о самопорождающемся субъекте, необходимо в эту цепь рассуждений Маркса вклю- чить еще одно существеннейшее звено.

Когда я объективируюсь в своей деятельности, то я тем са- мым включаюсь в объективный контекст от меня и моей воли независящей ситуации. Я вхожу, в процессе взаимопроникнове- ния действия и предмета, в объективную, общественными законо- мерностями детерминированную ситуацию, и объективные ре- зультаты моей деятельности определяются объективными об- щественными отношениями, в которые я включился: продукты моей деятельности суть продукты общественной деятельности. «Деятельность и пользование ее плодами, как по своему содер- жанию, так и по способу существования, носят общественный характер: общественная деятельность и общественное пользова- ние» 12 .

• 10 К. Маркс и Ф. Энгель с. Из ранних произведений, стр. "593-594.
• Там же, стр. 594.
• 12 Т а м же, стр. 589.

И это относится не только к моей практической деятельности в узком смысле, но и к моей теоретической деятельности. Каж- дая мысль, которую я сформулировал, приобретает объектив- ный смысл, объективное значение в том общественном употреб- лении, которое она получает в зависимости от той объективной ситуации, в которую она, мною сформулированная, вошла, а не в зависимости лишь от тех субъективных намерений и побужде- ний, исходя из которых я к ней пришел; продукты моей теорети- ческой, как и продукты моей практической деятельности в их объективном содержании суть продукты общественной деятель- ности: «...общественная деятельность и общественное пользование существуют отнюдь не только в форме непосредственно коллек- тивной деятельности и непосредственно коллективного пользо- вания», т. е. не только в деятельности и духе, обнаруживающихся «в действительном общении с другими людьми... Но даже и тогда, когда я занимаюсь научной и т. п. деятельностью, - деятельно- стью, которую я только в редких случаях могу осуществлять в непосредственном общении с другими,- даже и тогда я занят общественной деятельностью, потому что я действую как чело- век. Мне не только дан, в качестве общественного продукта, ма- териал для моей деятельности-даже и сам язык, на котором работает мыслитель,- но и мое собственное бытие есть общест- венная деятельность; а потому и то, что я делаю из моей особы, я делаю из себя для общества, сознавая себя как общественное существо» 13 .

Итак, человек - не гегелевский самопорождающийся субъ- ект: если мое сознание формируется в моей деятельности через продукты этой деятельности, оно объективно формируется через продукты общественной деятельности. Мое сознание в своей внутренней сущности опосредствовано объективными связями, которые устанавливаются в общественной практике и в которые я включаюсь, вхожу каждым актом своей деятельности, практи- ческой и теоретической. Каждый акт моей деятельности и я сам в нем через него тысячами нитей вплетен, многообразными свя- зями включен в объективные образования исторически сложив- шейся культуры, и мое сознание насквозь опосредствовано ими.

Эта центральная концепция Маркса о формировании челове- ческой психики в процессе деятельности опосредствованно через продукты этой деятельности разрешает узловую проблему сов- ременной психологии и открывает путь к принципиально иному решению вопроса о ее предмете, чем это делают борющиеся между собой течения современной психологии.

• К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 590

В противовес основной идее интроспективной психологии о непосредственности психики (непосредственный опыт как пред- мет психологии) у Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение об объективной опосредствованно- сти сознания. Ведь «только благодаря (предметно) объектив- но развернутому богатству человеческого существа» получается богатство субъективной человеческой чувственности. Эта идея об объективной опосредствованности психики с большой последовательностью проводится Марксом через все его психо- логические высказывания: для Маркса язык есть «практи- чески существующее для других людей, а значит, и для меня самого реальное сознание...», «только через отношение к челове- ку Петру, как к себе подобному, начинает человек Павел отно- ситься к самому себе, как человеку» и т. д. Этим открывается принципиальная возможность объективного изучения психики. Психика не субъективно, не для познания только представляется опосредствованной; она может быть познана опосредствованно че- рез деятельность человека и продукты этой деятельности, пото- му что она в бытии своем объективно опосредствована ими. На основе этой концепции самая интроспекция не должна быть вов- се исключена, а должна и может быть перестроена. Психика, сознание могут стать предметом психологии - содержательной и реальной. Объективность в психологии достигается не выклю- чением психики, а принципиальным преобразованием концепции человеческого сознания и концепции человеческой деятельности.

Марксовый анализ человеческого сознания и труда в форме, «составляющей исключительное достояние человека», обнаружи- вает со всей возможной ясностью, в чем выражается эта пере- стройка, как радикально она изменяет всю ситуацию, открывая путь для объективного познания психического.

• 14 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 25. 16 .См. там же, стр. 29. (Примечание 2-е.)

Основные формулы Маркса о сознании общеизвестны. «Со- знание [ёаз ВеширЧзеш] никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием [ёаз Ъеши^е 5ет], а бытие людей есть реальный процесс их жизни» 14 , т.е. сознание какотражениебы- тия - по формуле Ленина. Наряду с этой первой - вторая фор- мула: «Мое отношение к моей среде есть мое сознание» 15 , при- чем, в отличие от животного, которое ни к чему не относится, че- ловеку его отношение к другим дано как отношение и, наконец, в непосредственной связи с этим: язык - это практическое, су- ществующее для других людей, а значит, и существующее также для меня самого, реальное сознание. Взятые в их внутреннем взаимоотношении и в связи с марксовской концепцией деятель- кости человека как труда в форме, составляющей исключитель- ное достояние человека, эти формулы вполне определяют марк- совскую концепцию сознания. Сущность сознания в том, что мое отношение к моей среде в сознании человека само дано как от- ношение, т. е. реальное отношение человека к среде становится опосредствованным-через идеальное ее отражение, которое практически осуществляется в языке. Язык служит тем планом, на котором я фиксирую отражаемое мной бытие и проецирую мои операции. Таким образом, идеальный план включается между непосредственно наличной ситуацией, которую я познаю. и операцией или действием, которым я изменяю мир. В связи с этим неизбежно иной оказывается и самая структура действия. Возникновение опосредствующего идеального плана высвобож- дает действие из исключительной зависимости от непосредствен- но наличной ситуации. «Сознательный человек» благодаря это- му выделяет себя из природы, как пишет Ленин 16 , и противопо- ставляет себя предметному миру. Человек перестает быть рабом непосредственно наличной ситуации; действия его, становясь опосредованными, могут определяться не только стимуляцией, исходящей из непосредственно наличной ситуации, но и целями и задачами, лежащими за ее пределами: они становятся изби- рательными, целевыми и волевыми; именно эти черты характеризуют деятельность человека в его специфиче- ских отличиях от поведения животных. «Труд в форме, составляющей исключительное достояние человека», ха- рактеризуется прежде всего двумя чертами. «В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально»: в реальную деятельность включается идеальный план, ее опосредствующий, и в связи с этим он «не только изме- няет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, кото- рая как закон определяет способ и характер его действий и ко- торой он должен подчинять свою волю» 17 . Наличие идеального плана сознания связано с изменением характера самой деятель- ности.

• В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 85. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 189.

Эта характеристика специфически человеческих форм созна- ния и деятельности в их внутренней взаимосвязи нашла себе блестящее подтверждение в экспериментальных исследованиях над животными, а также и на патологическом материале. В ис- следованиях В. Келера (КоЫег) об интеллекте человекоподоб- ных обезьян ясно вскрываются две черты, отличающие ближай- шее к человеку животное от человека: 1) отсутствие смысловой речи, той ее функции, которую К. Бюлер называет «ОагзгеПигщз- !ипкгюп», функцией представления или отображения, при нали- чии аффективной «речи», выразительных движений и звуков - характеризует план «сознания»; 2) зависимость обезьяны, даже в самых интеллектуальных из осуществляемых ею операций, от непосредственно наличной ситуации, в силу которой животное оказывается «рабом зрительного поля», - характеризует при- роду его деятельности. Нельзя не усмотреть внутреннюю связь между этими двумя моментами. Они на отрицательных инстан- циях подтверждают те взаимосвязи, которые раскрываются в марксовом анализе человеческого сознания и труда.

Не менее показательны в этом отношении новые исследова- ния расстройства речи и действия - афазии и апраксии. Особен- но исследования Г. Хэда (Неаа), идущего за Джексоном (т аск- зоп),и работы А. Гельба (Се1Ъ) и К. Гольдштейна (СюЫзЫп) показали теснейшую внутреннюю связь между возможностью опосредствовать действие идеальным планом, «символической формулой» и волевым, целевым характером деятельности. Нару- шение возможности сформулировать план действия и идеально опосредствовать свою деятельность оказывается связанным с превращением действия в простую реакцию, являющуюся лишь механическим разрядом, под воздействием непосредственно на- личного стимула; человек снова становится рабом непосредст- венно наличной ситуации, каждое действие его как бы прикова- но к ней; он не в состоянии регулировать его в соответствии с задачами или целями, лежащими за ее пределами. Выпадает идеальный план, и характер и «способ действия» человека пере- стают «как законом» определяться сознательной целью, которой человек подчиняет свою волю, т. е. разрушается форма деятель- ности, составляющая исключительное достояние человека. Эта связь между своеобразием человеческого сознания и своеобра- зием человеческой деятельности вскрывается Марксом положи- тельно и фундаментально в анализе сознания и труда.

Стоит теперь сопоставить отношение сознания в интроспек- тивной его концепции и поведения как совокупности реакций, с одной стороны, и, с другой, отношение между трудом и сознани- ем у Маркса. Отношение между первыми двумя чисто внешнее; вторые так взаимосвязаны, что открывается подлинная возмож- ность как бы просвечивать сознание человека через анализ его деятельности, в которой сознание формируется и раскрывается. Когда Маркс определяет специфику человеческого сознания как мое отношение к моей среде, которое дано мне как отношение, т. е. имеет опосредствованный характер, он определяет самое со- знание, исходя из тех изменений в реальных отношениях чело- века, к его среде, которые связаны с генезисом и развитием че- ловеческого сознания. Это методологически решающий пункт.

Человеческое сознание, будучи предпосылкой специфической человеческой формы деятельности - труда, является также и в первую очередь его результатом. В направленной на изменение внешнего мира, на формирование объектов деятельности форми- руется сознание в своем внутреннем существе. Это внутрь про- никающее и изнутри человеческое сознание формирующее воз- действие общественной практики является решающим момен- том концепции Маркса. Чтоб убедиться в этом, достаточно не- скольких сопоставлений. А. Бергсон также подчеркивает роль практики в формировании интеллекта; интеллект формируется для нужд практики в целях воздействия на внешний материаль- ный мир. Но из этого, положения Бергсон, как известно, сделает тот вывод, что интеллект выражает не сознание в его внутрен- ней сущности, а лишь очерчивает контуры материи в ее расчле- нении, устанавливаемом в целях практического на нее воздейст- вия 18 . Психолог и философ должны поэтому прорваться за эту внешнюю оболочку, повернутую лицом к материальному миру, и вернуться снова к «непосредственным данным сознания», по- тому что практика лишь реформирует, а не формирует внутрен- ний мир сознания. Французская социологическая школа Э. Дюркгейма также выдвинет положение о социальной природе сознания, но из этого понимания сознания как социального об- разования одни, как Дюркгейм, Л. Леви-Брюль, придут к сведе- нию психологии к идеологии, другие сделают тот неожиданный вывод, что сознание, в силу именно этой социальной своей при- роды, совершенно неадекватно психической реальности (Ш. Блондель), что сознание и психика, сознание и область пси- хологии совершенно друг другу внешни и чужды (А. Валлон) 19 .

Наконец, Фрейд признает «я», сознание, в известном смысле социальным продуктом, но опять-таки внутренние движущие силы психологического развития личности окажутся тогда в сфе- ре бессознательного; между сознанием и бессознательным бу- дут установлены.внешние отношения, находящиеся под воздей- ствием антагонистических сил вытеснения.

Таким образом, решающим для марксистско-ленинской кон- цепции является преодоление противоположности социального и индивидуального, внешнего и внутреннего, осуществляемое в исходной концепции о формировании внутренней сущности чело- веческого сознания в процессе воздействия человека на внешний мир, в процессе общественной практики, в которой происходит взаимопроникновение действия и предмета и формирование субъекта и сознания через продукты общественной практики.

В этом тезисе в качестве центрального момента заключается положение об историчности сознания. Формируясь в про- цессе общественной практики, оно развивается вместе с ней. «Сознание, следовательно, с самого начала есть общественный продукт и остается им, - добавляет Маркс, - пока воо"бще су- ществуют люди» 20 .

• 18 См. особенно Н. Ве г § з о п. « ЕуоЫюп сгёаШсе». Рапз, 191 1. _
• 19 См. Н. XV а 11 о п. «Ье ргоЫёте Ыокэ^ие йе 1а сопзаепсе». Рапз, 1929. (Впоследствии А. Валлон преодолел эту ошибочную точку зрения.- Прим. ред.)
• 20 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Сочинения, т. 3, стр. 29.

У нас встречается иногда взгляд, согласно которому призна- ние историчности психики, даже признание генетической точки зрения вообще, является специфичным для марксистско-ленин- ской психологии. Это, конечно, не так. Не говоря уже о генетиче- ской точке зрения, о признании принципа развития, который со времен Г. Спенсера является в его эволюционной трактовке чуть ли не господствующей идеей современной буржуазной психоло- гии, - и идея историчности сознания, как известно, не является специфической особенностью и исключительным достоянием марксистской психологии. Суть дела уже поэтому не в том толь- ко, чтобы вообще признать историчность сознания, а в том, как ее понять.

Решающие моменты четко выступают при сопоставлении марксовской концепции с концепцией Л. Леви-Брюля. Леви- Брюль также, как известно, признает не количественную только, а качественную перестройку психики в процессе социально-исто- рического развития, изменение не только содержания, но и фор- мы или структуры. Это историческое развитие сознания он счи- тает принципиально невозможным свести к факторам только индивидуального порядка, а связывает его с изменениями об- щественных формаций. Он, таким образом, как будто трактует эту проблему диалектически и признает социальную природу процесса психического развития. Однако самая социальность сводится Леви-Брюлем к чистой идеологии, к которой, с другой стороны, он сводит и психологию. Общественные отношения ле- жат для него в основном в плане общественного сознания. Об- щественное бытие - это, по существу, социально организован- ный опыт. Из социальности, таким образом, выпадает всякое реальное отношение к природе, к объективному миру и реальное на него воздействие, выпадает человеческая практика.

В соответствии с этим при изучении исторического развития психики из поля зрения исследователя выпадают те формы со- знания, которые связаны со сферой практики, и в качестве един- ственных источников, определяющих психологию человека на ранних стадиях социально-исторического развития, остается лишь идеология, в первую очередь религиозная мифология со- ответствующего периода. На основе одной лишь идеологии, вне связи с практикой, определяется у Леви-Брюля психология «при- митивного человека». В результате оказывается, что все его мышление прелогично и мистично, непроницаемо для опыта и нечувствительно к противоречию. Человек на ранних стадиях социально-исторического развития лишается и тех элементов интеллектуальности, которые В. Кёлер (КбЫег) признавал у своих обезьян при пользовании ими орудиями; у него отсутству- ют какие-либо элементы интеллектуальных операций, мышле- ния, объективно отображающего действительность; он таким образом, по существу, выпадает, даже как начальная стадия, из плана умственного развития человечества; устанавливается не качественное различие, а полная противоположность двух струк- тур: нужно выйти из одной, для того чтобы войти во внешнюю ей другую. Всякая преемственность, а не только непрерывность в развитии мышления разрывается: развитие, по существу, ока- зывается невозможным. -И в связи с этой принципиально неправильной и политически реакционной универсализацией различий, установленных на основе сопоставления примитивных форм идеологии с формами современного научного знания, оттесня- ется на задний план то основное, по отношению к которому идеологичный мистицизм является производным: не мистич- ность, а узкий практицизм первичных форм мышления, прико- ванность его к непосредственно наличным конкретным ситуаци- ям, слабая отчлененность идеального плана.

В результате этой идеалистической трактовки социальных отношений в плане общественного сознания утрачивается пони- мание движущих сил развития. Общественные формации, кото- рым должны соответствовать различные психологические струк- туры, сами оказываются статическими образованиями.

Концепции Маркса отличаются от этой концепции в самой основе своей. И основное различие заключается, конечно, в том, что социальность, общественйые отношения людей не противо- поставляются их отношениям к природе. Они не исключают, а включают в себя отношения к природе. «Труд есть прежде все- го процесс, совершающийся между человеком и природой...» 21 . И он же есть основная общественная категория. Общественные отношения - это прежде всего реальные производственные от- ношения между людьми, складывающиеся в процессе их воз- действия на природу. Только правильное понимание устанавли- ваемого Марксом соотношения между природой и общественной сущностью человека может привести к достаточно глубокому и принципиально правильному пониманию исторического развития психики.

Свою точку зрения на отношение человека к природе Маркс формулирует с полной четкостью. «Человек, - пишет Маркс, - является непосредственно природным существом» 22 . «Человек есть непосредственный предмет естествознания», «природа есть непосредственный предмет науки о человеке. Первый предмет человека - человек - есть природа» 23 . И поэтому - «сама история является действительной частью истории природы, ста- новления природы человеком» 24 .

• 21 К- Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 188.
• 22 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 631.
• 23 Т а м же, стр. 596.
• 24 Т а м ж е.
• 25 Т а м же, стр. 634.
• 3 Зак. 1193 33

Существенной предпосылкой правильного понимания этого «становления природы человеком» является понимание Марксом «снимания», принципиально отличное от гегелевской его трак- товки. О гегелевском понимании «снимания» Маркс говорит, что в нем заключается «корень ложного позитивизма Гегеля, или его лишь мнимого критицизма...» 25 - того позитивизма, который нашел себе теоретическое выражение в тезисе «все действи- тельное разумно» и практически привел к оправданию действи- тельности прусского монархического государства. «Снятие» у Гегеля - это чисто идеальная операция: переход от низшей формы к высшей соединяется с диалектическим пониманием этой низшей формы как «неистинной», несовершенной, как низшей. Но после этого «снятия» низшая форма, над которой теперь над- строилась высшая, остается в полной неприкосновенности, тем, чем она была. «Человек, понявший, что в праве, политике и т. д. он ведет отчужденную жизнь, ведет в этой отчужденной жизни как таковой свою истинную человеческую жизнь» 26 . «И таким об- разом, после упразднения, например, религии, после признания в религии продукта самоотчуждения он все же обретает себя подтвержденным в религии как религии» 27 .

Для Маркса снимание не идеальная операция только, а про- цесс реальной переделки; нужна не «критика» (излюбленный термин младогегельянцев), а революция. В процессе развития, в том числе и психологического, возникновение новых высших форм связано не с осознанием неистинности, несовершенства низших форм, а с их реальной перестройкой. Развитие человека, таким образом, -¦ это не процесс надстройки над природой об- щественного бытия человека, это процесс «становления природы человеком». Это развитие проявляется в том, «насколько стала для человека природой человеческая сущность, или насколько природа стала человеческой сущностью человека» 28 , «в какой мере естественное поведение человека стало человеческим, или в какой мере человеческая сущность стала для него естественной сущностью, в какой мере его человеческая природа стала для него природой» 29 . Применительно к психологическому развитию человека историческое развитие психики не сводится к над- стройке «царства духа» над чувственностью и инстинктами при- родного существа; оно не исчерпывается тем, что над примитив- ными животными инстинктами надстраиваются «высшие духов- ные чувства», над «грубыми чувствами»- мышление человека. Процесс развития проникает глубже; он захватывает все самые примитивные его проявления. Инстинкты становятся потребно- стями человека, которые в процессе исторического развития ста- новятся человеческими потребностями.

• 26 К. М а р к с и Ф. Э ы г е л ь с. Из ранних произведений, стр. 634.
• 27 Т а м ж е.
• 28 Т а м же, стр. 587. 23 Там же.
• *° Т ам же, стр. 594.

Развиваются чувства человека; при этом они вовлечены в процесс всего исторического развития: «...образование пяти внеш- них чувств - это работа всей до сих пор протекшей всемирной истории» 30 . И Маркс одним штрихом указывает, в чем основная сущность этого развития: «...чувства непосредственно в своей практике стали теоретиками. Они имеют отношение к вещи ради вещи, но сама эта вещь есть предметное человеческое отношение к самой себе и к человеку...» 31 . Это замечание Маркса в краткой формуле выражает основной и самый значительный факт, вскрываемый наиболее глубокими современными исследования- ми об историческом развитии восприятия: высвобождение вос- приятия из поглощенности действием, превращение ситуацион- ных объектов действий в константные предметы и высших форм человеческого восприятия - особенно зрительного, осязательно- го - в формы предметного, «категориального», теоретического сознания, являющегося и результатом и предпосылкой более со- вершенных форм человеческой деятельности. Сопоставление структуры чувств, стоящих на низших ступенях развития, - как, например, обоняния, - по исследованиям Геннинга, с высшими формами «категориального» восприятия в области зрительной, в понимании Гельба и Гольдштейна, или же сопоставление зри- тельных восприятий животных, даже кёлеровских обезьян (для которых предметы не сохраняют необходимой для свободного выбора действия независимости от действенной ситуации), с восприятием человека обнаруживают все значение замечания Маркса: высший и не во всех областях достигнутый итог разви- тия самих чувств чело-века действительно тот, что «чувства ста- новятся непосредственно в своей практике теоретиками»; для них открывается «предметное отношение» к «вещи ради вещи». Это глубокая перестройка, которой в процессе исторического развития подвергаются сами чувства. При этом Маркс подчер- кивает историчность этого процесса, показывая, как в зависимо- сти от изменяющихся социально-исторических условий утрачи- вается это отношение «к вещи ради вещи». Когда минерал ста- новится товаром, меновой ценностью, глаз человека перестает видеть красоту его формы, перестает относиться к вещи ради вещи 32 .

• " К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Из ранних произведений, стр. 592.
• Таи же, стр. 594

Итак, и элементарные чувства и инстинкты - вся психика че- ловека в целом - вовлечены в процесс исторического развития; переделке подвергаются все участки сознания; не на всех участ- ках перестройка проходит равномерно: есть участки передовые, есть функции, исторически быстрее перестраивающиеся, есть участки отстающие. Сознание представляет из себя не плоскост- ное образование: различные участки его находятся на различных уровнях развития; но, во всяком случае, всем своим массивом участвует оно в процессе исторического развития. Так именно, как процесс «становления природы человеком», должно быть

Понято психологическое развитие человека; в этом лишь плане проблема психологического развития может и должна получить - действительно глубокую и радикальную трактовку.

Раскрывая процесс развития как развития и"изменения самой природы человека, прежде всего его психологической природы, Маркс при этом вскрывает социально-историческую обусловлен- ность этого процесса. Он показывает совершенно конкретно, как различные формы разделения труда перестраивают психологи- ческие способности человека, как частная собственность иска- жает и опустошает человеческую психику. В этой концепции развития революционная теория с естественной необходимостью приводит к революционной практике. Из понимания зависимости психологической природы человека от их искажающих, препят- ствующих их полноценному развитию общественных форм неиз- бежно вырастают требования изменения этих общественных ус- ловий. Рушатся ссылки, так часто практиковавшиеся в буржу- азной науке, на будто бы неизменную природу человека для обоснования неизменности существующего строя, и эту «приро- ду» в действительности обусловившего. Падает и поверхностно идеалистическая концепция об изменении сознания как простой смены мнений и представлений, совершающейся автогенно и яв- ляющейся двигателем исторического процесса. Лишь в реальной перестройке общественной практики - но в этой перестройке доподлинно,- в трудном, исполненном внутренних противоречий процессе становления и борьбы перестраивается в своей внут- ренней сущности сознание человека.

Все политически заостренные требования, которые ставит пе- ред нами практика социалистического строительства,-переделки сознания людей, преодоления пережитков капитализма. не толь- ко в экономике, но и в сознании людей, - все они своим теоре- тическим основанием имеют эту Марксом заложенную концеп- цию исторического развития сознания под воздействием пере- страивающейся общественной практики. И с другой стороны, будучи, во-первых, результатом исторического развития, созна- ние является вместе с тем и предпосылкой исторического разви- тия, будучи зависимым, но все же существенным его компонен- том.

«Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его» 33 , - писал Ленин. Изменение сознания - и со- держания и формы его в их неразрывной связи - далеко не без- различная составная часть исторического процесса: оно так же мало есть только эпифеномен социально-исторического процес- са, как и физиологического процесса.

• 33 В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 194

Бытие определяет сознание. Но изменения в сознании, опре-деленные изменениями бытия, сами, в свою очередь, означают из- менения условий, в которых осуществляется определение дея- тельности людей детерминирующими их - в значительной мере опосредствовано через их сознание - объективными факторами. Ленинская проблема стихийности и сознательности (см. В. И. Ленин. «Что делать?» 34) выходит, конечно, за рамки пси- хологии, но переход от стихийности к сознательности вклю- чает в себя вместе с тем и глубокую переделку человеческой психики.

В неразрывной связи со всей этой системой психологических идей Маркса, в качестве одного из центральных ее звеньев, вы- ступает марксовекая трактовка проблемы личности. В кризисе буржуазной психологии идея личности была одной из наиболее критических. Психология, в сущности, вовсе утеряла личность. Интроспективная психология, ограничившая психоло- гическую проблематику анализом явлений сознания, принципи- ально не могла эту проблему должным образом поставить. По- веденчество, сводящее деятельность человека к совокупности внешне друг на друга наслаивающихся или механически друг с другом сцепляющихся навыков, осуществляло в плане поведе- ния, в конечном счете, ту же аналитическую, механически сум- мативную методологию, которую интроспективная психология применяла к сознанию. Каждая из этих психологических концеп- ций рассекла личность, оторвав, во-первых, друг от друга ее со- знание и ее деятельность, с тем чтобы затем: одна - разложить сознание на безличные функции и процессы, другая - расчле- нить поведение на отдельные навыки или реакции.

В настоящее время идея личности занимает одно из цент- ральных мест в психологии, но ее трактовка определяется «глу- бинной психологией» фрейдовского толка или в последнее время привлекающим все большее внимание персонализмом В. Штер- на, который дает ее постановку, принципиально чуждую « не- примиримую с той, которую мы находим у Маркса. И глубоко симптоматичным для состояния психологии в СССР является то обстоятельство, что и цаша психология - психология, которая хочет быть марксистской, 1 - не осознала значения и места проб- лемы личности; а в эпизодической ее трактовке у тех немногих авторов, которые не прошли мимо нее, нашли себе отражение лишь фрейдистеко-адлеровские и штернианские идеи.

• В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 6, стр. 28-53 и др

Между тем в системе марксистско-ленинской психологии проблема личности должна занять одно из центральных мест и получить, конечно, совсем иную трактовку. Вне связи с личностью невозможно понимание психологического развития, потому что «люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действитель- ностью также свое мышление и продукты своего мышления» 35 .

Формы сознания развиваются не сами по себе - в порядке автогенеза, а как атрибуты или функции того реального целого, которому они принадлежат. Вне личности трактовка сознания могла бы быть лишь идеалистической. Тому способу рассмотре- ния, который исходит из сознания, Маркс поэтому противопо- ставляет другой - соответствующий реальной жизни, при кото- ром «исходят из самих действительных живых индивидов и рас- сматривают сознание только как их сознание» 36 .

Марксистская психология не может, таким образом, быть сведена к анализу отчужденных от личности, обезличенных про- цессов и функций. Сами эти процессы или функции суть для Маркса «органы индивидуальности». «Человек, - пишет Маркс,- присваивает себе свою всестороннюю сущность всесторонним образом, т. е. как целостный человек». В этом участвует и каждое из его «человеческих отношений к миру - зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, хотение, деятельность, любовь,- словом, все органы его индивидуальности...» 37 .

Вне этой трактовки нереализуем был бы основной для марксистской концепции тезис, согласно которому сознание че- ловека есть общественный продукт и вся психика его социально обусловлена. Общественные отношения - это отношения, в ко- торые вступают не отдельные органы чувств или психологиче- ские процессы, а человек, личность. Определяющее влияние об- щественных отношений труда на формирование психики " осу- ществляется лишь опосредствованно через личность.

Но включение проблемы личности в психологическую проб- лематику, конечно, ни в коем случае не должно означать ее пси- хологизации. Личность не тождественна ни с сознанием, ни с самосознанием. Это отождествление, проводившееся в психоло- гии сознания, поскольку она вообще ставила проблему личности, для Маркса, само собой разумеется, неприемлемо.

Анализируя ошибки гегелевской «феноменологии» 38 , Маркс в числе их отмечает, что и для Гегеля субъект есть всегда со- знание или самосознание, или, вернее, предмет является всегда только как абстрактное сознание. Однако не будучи тождест- венны с личностью, сознание и самосознание существенны для личности.

• 35 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 25. 56 Т а м ж е.
• 87 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 591. м См. там же, стр. 625. . - ; /"

Личность существует только при наличии у нее сознания: ее отношения к другим людям должны быть ей даны как отношения. Сознание, будучи свойством материи, которая может обла- дать и может не обладать сознанием (марксизм - не панпси- хизм!), является качеством человеческой личности, без которого она не была бы тем, что она есть.

Но сущность личности есть совокупность общественных отно- шений 39 .

А. Тренделенбург в специальном исследовании, посвященном истории слова регзопа, отметил, что латинское слово регзопа, от которого происходит обозначение личности в большинстве за- падно-европейских языков, заимствованное у этрусеков, упот- реблялось у римлян в контексте регзопа ра1г1з, ге§1$, асси- за1ог1з и обозначало, таким образом, не конкретную индивиду- альность, а общественную функцию, выполняемую человеком. К. Бюлер, ссылаясь на это исследование Тренделенбурга, заме- чает, что сейчас значение этого слова сдвинулось: оно обознача- ет не общественную функцию человека, а внутреннюю сущность (и ^езепзаг!) его, и задается вопросом: в какой мере обосновано по тому, как человек выполняет свою общественную функцию, заключать о его внутренней сущности. Здесь для Бюлера внут- ренняя сущность личности и ее общественные отношения оказы- ваются внешними друг другу, и термин «личность» обозначает либо то, либо другое; личность входит в определенные общест- венные отношения и выходит из них, надевая и снимая их с се- бя как маски (первоначальное значение этрусского слова, из ко- торого происходит термин регзопа) 40 ; лица личности, ее внут- ренней сущности они не определяют. Ряд общественных функ- ций, которые приходится выполнять человеку в буржуазном об- ществе, остаются внешними для его личности, но в основном, в конечном итоге личность обозначает не либо общественную функцию, либо внутреннюю сущность человека, а внутреннюю сущность человека, определяемую общественными отноше- ниями!

Человеческая личность в целом формируется лишь через по- средство своих отношений к другим людям. Лишь по мере того, как у меня устанавливаются человеческие отношения к другим людям, я сам формируюсь как человек: «Лишь отнесясь к чело- веку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает отно- ситься к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода «человек» 41 .

• 89 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 3. <0 А. Тгепс1е1епЬиг§. 2иг ОезсЫсЫе йез ^оНез «Регзоп». КапЫисПеп, 1908, № 13, 8. 4-5.
• ¦"К. Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 62. (Примечание 18-е.)

В противоположность господствующим в современной психо- логии и психопатологии учениям, в которых личность в своей биологической обособленности выступает как первичная непо- средственная данность, как абсолютная в себе существующая самость, определяемая глубинными, биологически детерминиро- ванными влечениями или конституциональными особенностями, независимо от общественных связей и опосредствовании, - для Маркса личность, а вместе с тем и ее сознание опосредствованны ее общественными отношениями, и ее развитие определяется прежде всего динамикой этих отношений. Однако так же, как отрицание психологизации личности не означает выключения сознания и самосознания, точно так же и отрицание биологиза- ции никак не означает выключение биологии, организма, природы из личности. Психофизическая природа не вытесняется и не нейтрализуется, а опосредствуется общественными отношениями и перестраивается-природа становится человеком!

В психологическом плане основное значение для реализации в самом понимании природы личности революционизирующей ее исторической концепции имеет понимание Марксом человече- ских потребностей.

Понятие-потребности Должно будет в противовес понятию инстинкта занять в марксистско-ленинской психологии крупное место, войдя в инвентарь основных ее понятий. Неучет потребно- стей в понимании мотивации человеческого поведения неизбеж- но приводит к идеалистической концепции. «Люди привыкли, - пишет Энгельс, - объяснять свои действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоз- зрение, которое овладело умами в "особенности со времени гибе- ли античного мира» 42 . На основе понятия потребности все уче- ние о мотивации человеческого поведения получает принципи- ально иную постановку, чем та, которая ему обычно дается на основе учения об инстинктах и влечениях. В противоположность всяким рационалистическим концепциям в потребностях учиты- ваются запросы человеческой «природы», человеческого орга- низма. Но потребности, сближаясь в этом отношении с инстинк- тами и влечениями, принципиально отличаются от них. Опосред- ствованные общественными отношениями, через которые они преломляются, они - продукт истории, в отличие от инстинк- тов как только физиологических образований; они далее имеют и онтогенез, в отличие от инстинктов, продуктов филогенеза.

• 42 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 493.

Понятие потребности начинает завоевывать себе значитель- ное место в современной психологии. Как замечает в своем док- ладе на X Международном психологическом конгрессе Д. Кац, специально разрабатывающий проблему голодай аппетита в ас-

пекте «психология потребностей»: «Понятие потребности ре- шительно должно будет заменить понятие инстинкта, которое оказалось малопригодным для начала работ над новыми проб- лемами»; понятие потребности «охватывает как естественные, так и искусственные, как прирожденные, так и приобретенные потребности» 43 . На том же конгрессе значение потребности и ее место в психологии особенно подчеркнул Э. Клапаред 44 . Уста- навливая, что поведением человека движут потребности, совре- менная психология в работах К- Левина 45 наряду с врожденны- ми инстинктивными потребностями открывает временные, в онтогенезе возникающие потребности, которые, однако, пред- ставляются квазипотребностями, в отличие от первых, как под- линных, реальных, над которыми вторые надстраиваются. И эти теории потребностей, подчеркивая изменчивость, динамичность потребностей, остаются еще в биологическом плане; особенно подчеркнута эта биологическая установка у Кдапареда. В отли- чие от всех этих в основе своей биологических теорий, Маркс вскрывает социально-историческую обусловленность человече- ских потребностей, опять-таки не упраздняющую, а опосредст- вующую «природу» человека. При этом в историческом развитии не только надстраиваются новые потребности над первичными инстинктивными потребностями, но и преобразуются эти послед- ние, многократно преломляясь сквозь изменяющуюся систему об- щественных отношений: по формуле Маркса, потребности чело- века становятся человеческими потребностями. Итак, в противо- положность абстрактно идеалистическим концепциям потребно- сти движут поведением человека, но и в противоположность био- логизаторским теориям эти потребности - не фиксированные во внеисторической природе неизменные инстинктивные влечения, а исторические, в истории все по-новому опосредствуемые и пе- рестраивающиеся потребности.

• 4 3 См. его доклад «Нип^ег ипй АрреНЬ (ВепсМ иЬег йеп XII Коп^гезз с!ег Оеи1зспеп ОезеПзспаН {йг Рзуспо1одре, Нгз§. уоп КаЯса, 1932, 5. 285) и монографии на ту же тему.
• 44 См. Е. С 1 а р а г ё ё е. Ьа рзуспо1о ^1е {опс1юппе11е» (доклад на X Меж- дународном психологическом конгрессе). Кеуие рпНозорпЦие, 1933, № I-2.
• 45 См. особенно в работе: К. Ь е \ у 1 п. Уогза12. \УП1е ила" "ВеёгЫшз. ВегНп, 1926.

Выдвинутые на место инстинктивных влечений потребности реализуют, таким образом, историчность в учении о мотивах, о движущих силах поведения. Они же раскрывают богатство чело- веческой личности и мотивов ее поведения, преодолевая то су- жение основных двигателей человеческой деятельности, к кото- рому неизбежно приводит учение об инстинктивных влечениях, в пределе своем приходящее - в фрейдовском учении о сексу- альном влечении - к представлению об одном-единственном двигателе, к которому сводится все. Богатство же и многообра- зие исторически формирующихся потребностей создает все расширяющиеся источники мотивации человеческой деятель- ности, значение которых зависит притом от конкретных истори- ческих условий. «Мы видели, - пишет Маркс, - какое значение имеет при социализме богатство человеческих потребностей, а следовательно, и какой-нибудь новый вид производства и какой- нибудь новый предмет производства: новое проявление челове- ческой сущностной силы и новое обогащение человеческого су- щества» 46 . «При господстве же частной собственности, - подчеркивает Маркс социальную обусловленность этого положе- ния, - мы наблюдаем обратное отношение»: каждая новая по- требность создает и новую зависимость. Но «при допущении на- личия социализма», это богатство исторически развивающихся потребностей - все более многообразных и создающихся на Есе более и более высоком уровне - открывает перспективы бо- гатой, содержательной, динамически развивающейся и подни- мающейся на все более высокий уровень стимуляции человече- ской деятельности.

Над учением о потребностях в учении о мотивации поднима- ется далее учение об интересах, и здесь в концепции Маркса снова с особой силой выступает социально-историческая, клас- совая обусловленность движущих сил человеческой деятель- ности.

• 46 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из рамиих произведений, сир. 599.
• "Там же, стр. 611.

С учением об историчности потребностей связано у Маркса и учение об исторической обусловленности различий способностей. «Различие природных дарований у индивидов,- пишет Маркс,- есть не столько причина, сколько следствие разделе- ния труда» 47 . Это означает, что столь несходные способности, свойственные, по-видимому, людям, занятым в различных про- фессиях и достигшим зрелого возраста, составляют не столько причину, сколько следствие разделения труда; не столько при- чина, сколько следствие, но не только следствие, а также и при- чина. В «Капитале» Маркс пишет: «Различные операции, попе- ременно совершаемые производителем товара и сливающиеся в одно целое в процессе его труда, предъявляют к нему разные требования. В одном случае он должен развивать больше силы, в другом случае - больше ловкости, в третьем - боль- ше внимательности и т. д., но один и тот же индивидуум не обладает всеми этими качествами в равной мере. После разде- ления, обособления и изолирования различных операций рабо- чие делятся, классифицируются и группируются сообразно их преобладающим способностям. Если, таким образом, природные особенности 48 рабочих образуют ту почву, на которой произ- растает разделение труда, то, с другой стороны, мануфакту- ра, коль скоро она введена, развивает рабочие силы, по самой природе своей пригодные лишь к односторонним специфическим функциям» 49 .

Итак, «природные особенное™ рабочих образуют ту почву, в которую пускает свои корни разделение труда», во раз уже вве- денное разделение труда формирует и трансформирует челове- ческие способности. Возникая на почве «природных особенно- стей», они не являются неизменными, абсолютными сущностями, а подчиняются в своем развитии закономерностям общественно- го бытия, их преобразующим. Маркс выявляет зависимость структуры человеческих способностей от исторически изменяю- щихся форм разделения труда, конкретно демонстрируя в бле- стящем и тонком анализе изменение психики человека при пере- ходе от ремесла к мануфактуре, от мануфактуры к крупной промышленности, от ее /начальных к более поздним зрелым ка- питалистическим формам 50 . Здесь центральное значение имеет обнаружение того, как развитие мануфактуры и разделение труда приводит к крайней специализации способностей, к фор- мированию «частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции...» 51 , а дальнейшее развитие автоматизации, при которой труд теряет характер специально- сти, приводит к замене его «индивидуумом, для которого раз- личные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности».

• 48 В «Экономичеоко-философских рукописях 1844 года» Маркс очень под- черкивает эту природную основу способностей: ^Человек является непосредст- венно природным существом. В качестве природного существа, притом живого природного существа, он, с одной стороны, наделен природными силами, жиз- ненными силами, являясь деятельным природным существом; этн силы сущест- вуют в нем в.виде задатков и способностей...» (К. Маркс н Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 631).
• 43 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 361.
• 80 См. там же. (Ряд примечаний в гл. 12 и 13.)
• "Там же, стр. 499.

В своих потребностях и способностях конкретизируется пси- хологическая природа личности. Она при этом в самом своем существе оказывается обусловленной, опосредствованной теми конкретными общественно-историческими условиями, в которых она формируется. Эту зависимость личности, ее структуры и судьбы от общественно-исторической формации Маркс с пока- зательной остротой и яркостью выявляет далее, вскрывая судь- бы личности при господстве частной собственности и при комму- низме. Он начинает с заостренной критики «грубого коммуниз- ма», как Маркс обозначает анархический коммунизм Прудона.

«Этот коммунизм отрицает повсюду личность человека», он проникнут жаждой нивелирования. Но таковым он является только потому, что он есть не преодоление, а завершение прин- ципа частной собственности. Его идеал в том, чтобы все было частной собственностью всех; поэтому «он стремится уничто- жить все то, чем, на началах частной собственности, не могут об- ладать все»; «он хочет насильственно абстрагироваться от та- ланта» 52 . Отрицание личности человека есть, по существу, «только форма проявления гнусности частной собственности, же- лающей утвердить себя в качестве «положительной общно- сти» 53 .

Продукты человеческой деятельности, которые являются «оп- редмеченной», объективированной сущностью человека (его сущностных сил), благодаря объективному предметному бытию которых формируется внутреннее субъективное богатство чело- века, оказываются при господстве частной собственности отчуж- денными, чужими вещами. В результате каждая новая потреб- ность человека, которая могла бы быть новым проявлением и новым источником богатства человеческой природы, становится источником новой зависимости; каждая способность, порождая в результате своей реализации новые потребности, умножает эти зависимости, и человек в результате как бы непрерывно от- чуждает свое собственное внутреннее содержание и как бы опустошается, становясь во все новые и новые внешние зависи-. мости. Лишь преодоление этого отчуждения, не идеально мета- физически, а грубо реально осуществляемого режимом частной собственности, т. е. лишь осуществление коммунизма, может обеспечить подлинное развитие личности. «Поэтому упразднение частной собственности означает полную эмансипацию всех чело- веческих чувств и свойств; но оно является этой эмансипацией именно потому, что чувства и свойства эти стали человеческими как в субъективном, так и в объективном смысле» 54 .

• 52 К. Маркс и Ф. Энгельс; Из ранних.произведений, стр. 5861с
• 53 Т а м же, стр. 587. ¦",
• 54 Т а м же, стр. 592.

1 Лишь осуществление подлинно человеческих отношений в коллективе обеспечит развитие человеческой личности. Богатст- во- действительных отношений к людям становится здесь дейст- вительным, духовным богатством человека, и в сильном коллек- тиве сильной будет и личность. Стремление к нивелировке, к обезличению подлинному коммунизму чуждо. Маркс углубляет затем свою постановку вопроса о нивелировании способностей в полемике против Лассаля -в «Критике готской программы». Пос- вященные вопросу о равенстве страницы в «Государстве и рево- люции» Ленина дают дальнейшее развитие этих идей. Современ- ная борьба против «уравниловки» н вся наша теперешняя практика с ее тщательным учетом индивидуальных особенностей каждого работника и учащегося и системой персонального" вы- движения являются реализацией на практике социалистического строительства этого теоретического положения Маркса.

«Только в коллективности, - развивает дальше Маркс свои положения о роли подлинного коллектива в развитии лично- сти, - получает индивид средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков; следовательно, только в коллективности возможна личная свобода. В действительной коллективности индивиды добьются в своей ассоциации и через эту ассоциацию в то же время и своей свободы». Здесь Маркс употребляет термин «личная свобода» в значении, принципиально отличном от того, которое установилось в буржуазном обществе и которое Маркс подверг критике в «Капитале», говоря о проле- тариях, как птицах свободных - умирать с голоду. Понятие личной свободы может быть формальным и отрицательным или содержательным и положительным. Первое спрашивает: свобо- ден от чего. Второе - свободен для чего. Для первого всякие скрепы и связи только путы, второе знает, что они могут быть и опорами, и решающим является вопрос: какие реальные возмож- ности развития и действия этим обеспечены. Маркс показывает, что в этом положительном и реальном смысле только действи- тельная коллективность обеспечивает личную свободу, посколь- ку она открывает возможность всестороннего и полного разви- тия личности. Он подытоживает в «Экономичееко-филоеофских рукописях 1844 года» значение действительной коллективности: «Коммунизм как положительное упразднение частной собствен- ности - этого самоотчуждения человека - ив силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным об- разом и с сохранением всего богатства достигнутого развития, возвращение человека к самому себе как человеку обществен- ному, т. е. человечному. Такой коммунизм, как завершенный на- турализм^ гуманизму, а как завершенный гуманизм, = натура- лизму; он есть подлинное разрешение противоречия между че- ловеком и природой, человеком и человеком, подлинное разре- шение спора между Существованием и сущностью, между опред- мечиванием и самоутверждением, между свободой и необходи- мостью, между индивидом и родом. Он - решение загадки ис- тории, и он знает, что он есть это решение» 55 .

• ; . К. Маркс и Ф, Энгельс. Из ранних произведений, стр. 588.

В настоящей статье, конечно, далеко не исчерпано все богат- ство идей, которые психология может извлечь из работ Маркса. Здесь лишь бегло намечено заключающееся в высказываниях Маркса решение нескольких узловых вопросов - таких, как вопрос о предмете психологии (проблема сознания в его отношегаии к деятельности человека), проблема развития и проблема личности. Но из этого беглого очерка очевидным представляет- ся, что во внешне разрозненных высказываниях Маркса по воп- росам психологии мы имеем целостную систему идей; в связи общих основ марксистско-ленинской методологии они очерчива- ют основные линии психологической системы и намечают тот путь, идя по которому психология сможет стать «действительно содержательной и реальной наукой». Перед советской психоло- гией стоит сейчас большая задача: в конкретной исследователь- ской работе реализовать эту открывающуюся перед психологией возможность и, осуществляя неразрывное единство как методо- логии и пронизанного ею фактического материала, так и теории и практики, создать психологическую науку, сильную четкостью своих методологических позиций и сознательной устремленно- стью на служение тому делу построения бесклассового социали- стического общества, которое куется у нас в СССР учениками Маркса и Ленина, продолжающими то дело, которое было ос- новным делом жизни Маркса.

Тие эстетических качеств, формирование трудовой активности и творческого подхода к решению задач). В качестве осно-в ы обучения и воспитания младшего школьника, являющихся единым и нераздельным процессом, выступает положение о всестороннем и гармоническом развитии личности.

Трудно переоценить в этом процессе воспитывающего обучения роль учителя. Глава об учителе завершает курс возрастной и педагогической психологии. В ней вы найдете много важного и интересного из области психологии личности и дея-тельности педагога. Но это будет потом, в конце изучения курса. А сейчас мы считаем важным напомнить вам о ваших учителях, о тех, кто оставил неизгладимый след в вашей душе. Может быть, это поможет вам глубже понять себя и ту профессию, которой вы решили посвятить свою жизнь-профессию учителя. Может быть, тогда и весь материал данного пособия предстанет перед вами в ином свете и значении.

Личность учителя и ее роль в нашей жизни. «Забота о гармоничном развитии морали, ума, чувств, о воспитании благородства сердца, чистоты всех духовных порывов и устремлений является сущностью воспитания нового человека»,-писал В. А. Сухомлинский в книге «Рождение гражданина»". В условиях школьного обучения и воспитания учитель начальных классов первым осуществляет эту заботу и первым формирует отношение детей к школе, учебному труду, друг к другу. Специальные исследования показывают, что эту роль невозможно переоценить. Приведем несколько примеров из книги-интервью «Учитель в моей жизни»2, а

Народный артист СССР Б. П. Чирков говорит: «Навсегда благодарен я учительнице начальной школы в г. Колшине бывшей Вятской губернии Наталье Даниловне, у которой я начал свою учебу. Именно она заронила мне в душу интерес к чтению, и это стало страстью на всю жизнь». В связи с исполненной им ролью учителя Степана Лаутина в кинофильме «Учитель» он воспроизводит один эпизод: «Учитель рассказывает своим ученикам о Ваньке Жукове, герое чеховского рассказа, отославшем письмо «на деревню дедушке». «А где теперь Ванька Жуков,-спрашивают ученики,-пропало ли его письмо?» Учитель отвечает, что Ванька вырос, выучился, стал хорошим человеком, потому что его письмо попало не к дедушке, а к Ленину, который и завоевал счастливую жизнь для детей. Я думаю, что в этом эпизоде отражена важная черта, которая необходима учителю: умение связать программный учебный материал с жизнью, с ее большой правдой... Он должен всегда связать свой предмет с современностью.

" Сухомлинский В. А. Рождение гражданина. М., 1971, с. 44. " См.: Млынек А; Анин Б„ Васильев М. Учитель в моей жизни. М., 1966.

Интерес исследователей к научному наследию С.Л. Рубинштейна с годами не ослабевает. Об этом свидетельствует многое: это и теоретико-методологический анализ основных работ, и переиздание его трудов, а также науковедческий анализ его творческой биографии. Ученые выявляют связь наследия С.Л. Рубинштейна с актуальными проблемами современной психологической науки и практики, открывая новые грани его творчества.

В период с 1930 по 1942 гг. С.Л. Рубинштейн заведовал кафедрой психологии Ленинградского государственного педагогического института им. А.И. Герцена. С.Л. Рубинштейн - один из тех отечественных психологов, кто целенаправленно занимался проблемой жизненного пути личности.

Рубинштейн отмечает ошибочность трактовки возраста как метафизической сущности, не зависимой от конкретного содержания: “Психология изучает не возраст как таковой, а закономерности психического развития человека в возрастном плане”. При этом “установление возрастных закономерностей психического развития не освобождает... психолога от необходимости изучать индивидуальные особенности конкретного индивидуального ребенка. Самая проблема возрастных особенностей должна быть поставлена в курсе психологии в теснейшей, неразрывной связи с изучением и учетом индивидуальных особенностей”. В программе “Проблемы возрастной периодизации психического развития ребенка” представлены темы, освещающие психическое развитие ребенка первых трех этапов онтогенеза: до поступления в школу, в младшем школьном возрасте, в среднем школьном возрасте. В "Основах психологии" 1935 г. С.Л.Рубинштейн обращается к проблеме жизненного пути личности, давая одновременно позитивную и критическую оценку работы 1928г. Ш. Бюлер, посвященной проблеме жизненного пути личности как индивидуальной истории. Вопреки эволюционной теории Ш. Бюлер, С.Л. Рубинштейн утверждал, что жизненный путь - не есть простое развертывание плана жизни, заложенного в детстве. Это - социально детерминированный процесс, на каждом этапе которого возникают новообразования. При этом личность является активным участником этого процесса, и в любой момент может вмешаться в него. Возражая против тезиса Бюлер, что личность в последующем жизненном пути есть лишь проект того, что заложено в детстве (хотя сама же Бюлер предлагала изучать жизненный путь как эволюцию внутреннего мира личности), С.Л. Рубинштейн выдвигает идею о жизненном пути, с одной стороны, как некоем целом, с другой - как некоторых качественно определенных этапах, каждый из которых может благодаря активности личности стать поворотным, т.е. радикально изменить ее жизненный путь. Существенно то, что концепция жизненного пути личности, разработанная С.Л. Рубинштейном в данном труде и работе 1935 г., позволила дать более широкое определение личности, чем те, которые сводили теорию личности к ее структурам и соотношению составляющих в них. К проблемам уже не жизненного пути в строго психологическом смысле слова, но жизни как способа бытия человека в философском смысле С.Л. Рубинштейн обращается в своей последней работе "Человек и мир". Однако и здесь он раскрывает специфику человеческой жизни именно на индивидуальном уровне, т.е. применительно к личности. Тем самым реализуется определение личности через характеристику всей системы связей с внешним миром, через характеристику выбираемого ею, осуществляемого и утверждаемого способа существования. В своей работе "Философские корни экспериментальной психологии" С.Л. Рубинштейн писал, что проникновение в психологию принципа эволюции сыграло для ее развития значительную роль. Во-первых, эволюционная теория "ввела в изучение психических явлений новую, очень плодотворную точку зрения, связывающую изучение психики и ее развития не только с физиологическими механизмами, но и с развитием организмов в процессе приспособления к среде" а во-вторых, привела к развитию генетической психологии, стимулируя работы в области фило - и онтогенеза. Именно в таком ключе, т.е. в плане постановки проблемы жизненного пути личности как процесса, детерминируемого социальными и субъектными переменными, в 30-е г. ХХ в. и была сформулирована задача исследования индивидуальной истории человека. Разработка концепции жизненного пути личности способствовала решению старой проблемы, как соединить индивидуально-биографический и социально-типический подходы к жизни, т.е. осуществить переход от идеографического к номотетическому методу изучения жизни человека. Свои исходные взгляды Рубинштейн изложил в "Основах общей психологии", где пока еще не фигурирует само понятие субъекта, но та реальность, которую оно обозначает, уже представлена. "Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал" . В данном утверждении содержится указание не только на то, что личность зависит от условий и обстоятельств своей жизни, но и на то, что она сама их обуславливает. Сознание, активность, зрелось личности рассматриваются Рубинштейном как "высшие личностные образования" , которые выполняют функции организации, регуляции, обеспечения целостности жизненного пути человека как субъекта деятельности. В отличие от отечественной психологии того времени, которая исследовала личность либо через систему общественных отношений, конкретно реализуемых во взаимодействии между ребенком и взрослым, либо с помощью категории деятельности ,С.Л. Рубинштейн вышел за пределы конкретных видов материальной и идеальной деятельности, поместив личность в более широкий контекст - в пространство ее жизнедеятельности. Именно личность соотносит свои субъективные желания и объективные требования социальной ситуации, осуществляя регуляцию взаимоотношений между субъектом и объектом. "Таким образом, личность не растворяется в деятельности, а посредством нее решает сложные жизненные задачи и противоречия. Здесь деятельность выступает в качестве поведения и поступков. Это и есть качество личности как субъекта жизни, который определяет свои ценности и способы их реализации в жизни, строит свои отношения (и способы общения в них), находит адекватные своей личности способы самореализации в деятельности" . Понятие субъекта и положение о субъектном подходе при исследовании психики были введены С.Л. Рубинштейном в 40-х г. ХХ в. Дальнейшую разработку они получили в работах 50-х г. - "Бытие и сознание" (1957) и "Принципы и пути развития психологии" (1959). Это понятие позволило преодолеть безличную связь сознания и деятельности. "В общей проблеме детерминации поведения человека эта рефлексия или, говоря иными словами, мировоззренческие чувства, выступают как внутренние условия, включенные в общий эффект, определяемый закономерным соотношением внешних и внутренних условий. От такого обобщенного, итогового отношения человека к жизни зависит и поведение субъекта в любой ситуации, в которой он находится, и степень зависимости его от этой ситуации или свободы в ней" . Субъектный подход преодолевает обособленное изучение личности - ее отдельных качеств, сторон, свойств, ипостасей вне жизни, а также безличный подход к изучению жизненных структур, ценностей, событий, периодов развития человека. Человек как субъект жизни рассматривается с точки зрения:

• - психического склада - индивидуальных особенностей психических процессов и состояний;
• - личностного склада - мотивации, характера и способностей, в которых обнаруживаются движущие силы личности, ее жизненный потенциал и ресурсы;
• - жизненного склада - способности использовать свой ум и нравственные качества для того, чтобы ставить и решать жизненные задачи, активности, мировоззрения и жизненного опыта.

С этой точки зрения необходимо определить основные жизненные образования личности. Это - активность, сознание и способность к организации времени жизни.

Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.. 1976, с. 184.

Тие эстетических качеств, формирование трудовой активности и творческого подхода к решению задач). В качестве осно-в ы обучения и воспитания младшего школьника, являющихся единым и нераздельным процессом, выступает положение о всœестороннем и гармоническом развитии личности.

Трудно переоценить в данном процессе воспитывающего обучения роль учителя. Глава об учителœе завершает курс возрастной и педагогической психологии. В ней вы найдете много важного и интересного из области психологии личности и дея-тельности педагога. Но это будет потом, в конце изучения курса. А сейчас мы считаем важным напомнить вам о ваших учителях, о тех, кто оставил неизгладимый след в вашей душе. Может быть, это поможет вам глубже понять себя и ту профессию, которой вы решили посвятить свою жизнь-профессию учителя. Может быть, тогда и весь материал данного пособия предстанет перед вами в ином свете и значении.

Личность учителя и ее роль в нашей жизни. ʼʼЗабота о гармоничном развитии морали, ума, чувств, о воспитании благородства сердца, чистоты всœех духовных порывов и устремлений является сущностью воспитания нового человекаʼʼ,-писал В. А. Сухомлинский в книге ʼʼРождение гражданинаʼʼ". В условиях школьного обучения и воспитания учитель начальных классов первым осуществляет эту заботу и первым формирует отношение детей к школе, учебному труду, друг к другу. Специальные исследования показывают, что эту роль невозможно переоценить. Приведем несколько примеров из книги-интервью ʼʼУчитель в моей жизниʼʼ2, а

Народный артист СССР Б. П. Чирков говорит: ʼʼНавсœегда благодарен я учительнице начальной школы в ᴦ. Колшинœе бывшей Вятской губернии Наталье Даниловне, у которой я начал свою учебу. Именно она заронила мне в душу интерес к чтению, и это стало страстью на всю жизньʼʼ. В связи с исполненной им ролью учителя Степана Лаутина в кинофильме ʼʼУчительʼʼ он воспроизводит один эпизод: ʼʼУчитель рассказывает своим ученикам о Ваньке Жукове, герое чеховского рассказа, отославшем письмо ʼʼна деревню дедушкеʼʼ. ʼʼА где теперь Ванька Жуков,-спрашивают ученики,-пропало ли его письмо?ʼʼ Учитель отвечает, что Ванька вырос, выучился, стал хорошим человеком, потому что его письмо попало не к дедушке, а к Ленину, который и завоевал счастливую жизнь для детей. Я думаю, что в данном эпизоде отражена важная черта͵ которая необходима учителю: умение связать программный учебный материал с жизнью, с ее большой правдой... Он должен всœегда связать свой предмет с современностью.

" Сухомлинский В. А. Рождение гражданина. М., 1971, с. 44. " См.: Млынек А; Анин Б„ Васильев М. Учитель в моей жизни. М., 1966.

Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.. 1976, с. 184. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.. 1976, с. 184." 2017, 2018.