Что находится в сундуке ибн араби. Исламская энциклопедия

Ибн ал-Араби разработал учение о единстве бытия (вахдат ал-вуджуд), отрицающее различия Бога и мира. Отстаивал концепцию совершенного человека (ал-инсан ал-камил).

Наиболее глубокое философское обоснование суфизм получил в творчестве Абу Бакра Мухаммада ибн аль-Араби (1165-1240), знаменитого философа и выдающегося поэта. Его наследие оказало решающее влияние на последующее развитие суфизма во всех областях исламского мира. Последователи выдающегося философа называли его "Величайшим учителем".

Родился выдающийся мыслитель в городе Мурсия на востоке Андалусии. Власть в этой области принадлежала тогда альморовидскому султану Мухаммаду Ибн Марданишу, на службе у которого и состоял отец великого суфия. В Севилье, куда семья переселилась, когда Ибн аль-Араби было восемь лет, мальчик получил традиционное мусульманское образование. Среди его учеников называют Ибн Заркуна аль-Ансари, Абу-ль-Валида аль-Хадрами и др. Под воздействием суфийских идеалов Ибн аль-Араби довольно рано отказался от светских занятий и принял посвящение в суфии.

Биографы утверждают, что решающее влияние на его суфийскую подготовку оказал тот факт, что его отец поддерживал контакт с великим суфием Абд аль-Кадиром Джилани. Считается, что сам факт рождения Ибн аль-Араби был связан с духовным влиянием Абд аль-Кадира, предсказавшего, что тот будет человеком выдающихся дарований.

В поисках авторитетных суфийских наставников он отправился в странствия по Андалусии и Северной Африке. Посетил Марракеш, Сеуту, Беджайю, Фес, Тунис. К тридцати годам Ибн аль-Араби приобрел уважение и известность в суфийских кругах благодаря своим способностям к философским и изотерическим наукам, широте кругозора и благочестию.

В 1200 году Ибн аль-Араби отправился в хадж и остался на Востоке навсегда. Сначала жил в Мекке, где написал свой знаменитый поэтический сборник "Тарджуман аль-ашвак" ("Толкователь желаний") - собрание суфийских поэм и комментарий к ним. В 1204 году Ибн аль-Араби вновь отправился в странствия, на этот раз на север, в Мосул.

С 1223 года до самой смерти в 1240 году Ибн аль-Араби прожил в Дамаске, пользуясь покровительством религиозных и светских властей. После себя суфий оставил большое наследие. Есть основание полагать, что его перу принадлежало около 400 сочинений, из коих сохранилось 200. Его основные философские произведения: "Геммы мудрости" ("Фусус аль-хикам") и "Мекканские откровения" ("Аль-футухат аль-маккиййа"), которые были созданы им в конце жизни и вобрали в себя наиболее зрелые плоды его размышлений и духовного опыта.

Оба трактата являются отличными изложениями того, что мы можем назвать "антропологией" (взгляд на человека как на высшее создание Аллаха) Ибн аль-Араби, и в то же время содержат многие другие важные аспекты его учения. Исходной точкой обоих произведений служит любимая идея суфийского мыслителя: человек есть причина и конечная цель сотворения Вселенной; он подобен одновременно и Богу, и сотворенному миру, говоря современным языком, Бог и Вселенная антропоморфны, а значит, могут быть познаны человеком в процессе самосознания.

В 1229 году Величайшего Учителя посещает видение, в котором сам Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) повелевает ему написать книгу под названием "Геммы мудрости". Суфий прилежно исполняет повеление. Так появляется на свет самый популярный труд Ибн аль-Араби. В нем разработана концепция, позже названная "вахдат аль-вуджуд" ("единство бытия"), которая стала важнейшим направлением суфийской мысли. Он производит неизгладимое впечатление как на его современников, так и на последующие поколения образованных мусульман. Трудно найти мало-мальски образованного суфия или богослова, которые не знали об этом произведении, хотя бы понаслышке, и не пытались бы определить своего отношения к нему. Редкая книга в истории мусульманской цивилизации служила источником столь ожесточенных споров, объектом столь многочисленных комментариев.

Не удивительно, что именно она до самого недавнего времени почти целиком поглощала внимание исследователей творчества великого суфия. Нет сомнений: она этого заслуживает, поскольку в ней содержатся редкие по глубине и проницательности прозрения, раскрывающие саму сущность религии и веры. Все повествование многосмысленно, и подчинено трудноуловимой внутренней логике, определяемой повторимостью нескольких тем - мотивов, к которым вновь и вновь возвращается автор.

В "Мекканских откровениях" Ибн аль-Араби описывает совместное восхождение к истине философа и суфия. Высшее знание тайн бытия, получаемое сердцем суфия в момент озарения или в результате откровения, отлично от интеллектуального знания (ильму), получаемого разумным путём. Это сопоставление суфийского и интеллектуального пути познания Божественной сущности, философа и суфия мы и находим в "Мекканских откровениях" в развёрнутой метафоре. Каждая небесная сфера образует некую стадию этого восхождения, на которой обоим путникам даётся знание. Философ получает его непосредственно от небесных сфер, а мистик - от духов этих сфер - призраков, которые сообщают ему истину.

Под Исламом Ибн аль-Араби подразумевает религию мусульман, которая, согласно их представлениям, есть конечная истина, венчающая откровения всех пророков, и универсальную религию. Вера, данная от рождения тому или иному человеку, предопределена, равно как и предопределено, кому будет даровано тайное знание.

Ибн аль-Араби говорит о трёх странствиях, совершаемых человеком:

От Аллаха через разные миры в мир земной;

К Аллаху - духовное странствие, завершающееся слиянием с мировой сущностью;

В Аллахе - в отличие от первых двух, это странствие бесконечно.

Первое странствие доступно совершить всякому человеку, второе и третье доступны лишь избранным и совершаются чаще всего с помощью шейха. Два последних странствия возможны лишь при соблюдении четырёх условий: молчания, удаления от людей, воздержания от пищи, бдения. Эти условия способствуют пробуждению любви в сердце ищущего, которая перерастает в страсть, совершенно отличную от страсти эгоистической и приводящую ищущего к осознанию своего единства с Аллахом. На этом пути ищущий проходит ряд стоянок (макам), на каждой задерживаясь и получая знания. Когда сердце мистика очищено, все покровы мира феноменального (хиджаб) спадают - и ищущий вступает в третье странствие.

В определенном смысле Ибн аль-Араби напоминает Аль-Газали. Подобно Газали, он обладал интеллектуальными способностями, намного превосходившими способности почти всех его сверстников. Он родился в суфийской семье и был призван оказать влияние на западную школу. Он также считался непревзойденным знатоком мусульманской религии. Но если Газали сначала занимался наукой и только потом, найдя ее недостаточной, и будучи уже на вершине славы обратился к суфизму, то Ибн аль-Араби с самого начала поддерживал постоянную связь с суфизмом. Газали примирил суфизм с Исламом, доказав, что суфизм - не ересь, а внутреннее значение религии. Миссия Ибн аль-Араби состояла в том, чтобы создать суфийскую литературу и философию и пробудить интерес к их изучению. Они должны были помочь людям почувствовать дух суфизма и, независимо от их культурных традиций, открыть для них суфиев через самое их существование и деятельность.

________________________

Ибн Араби Наставления ищущему Бога

"Мекканские откровения" (ал-Футухат ал-маккиййа), т.4, с.453-455.

Если увидишь знающего, не использующего свое знание, воспользуйся сам, с ним учтиво обращаясь (1), своим знанием, дабы воздать знающему - поскольку он знающий - должное. И да не заслонит тебя от этого дурное состояние оного [знающего], ведь он подле Бога имеет ступень (дараджа) знания своего. В день Воскресения каждый человек будет призван (2) вместе с тем, кого любил. Кто воспитает в себе (3) какую-нибудь из божественных черт, тот в день Воскресения стяжает (касаба) оный атрибут и в нем (4) будет призван [Богом].

Делай все, что, как ты знаешь, угодно Богу и что Бог любит, и отдайся этим делам с легким сердцем. Если ты, возжаждав любви Бога, украсишь себя такими деяниями, Бог полюбит тебя, а полюбив, даст счастье знать Себя. Тогда в щедрости Своей Он одарит тебя Своим проявлением (5) и утешит в испытании. А любит Бог весьма многое, из чего я, поелику возможно, изложу для тебя что удастся в форме совета и наставления.

Итак, будь прекрасен пред Богом. Быть прекрасным (таджаммул) - особое, независимое поклонение, тем паче во время молитвы. Сам Всевышний велел тебе это: «О сыны Адама! Будьте прекрасны, когда склоняетесь ниц [пред Богом]» (6). И в другом месте говорит Он в качестве осуждения: «Скажи: кто запретил прекрасные [дары] Бога, что Он произвел для Своих рабов, и чистые благие средства к поддержанию жизни? Скажи: здесь, в дольнем мире, они отданы верующим, и для них одних будут в день Воскресения. Так разъясняем Мы знамения для людей знающих» (7); и другие подобные объяснения найдешь в Коране.

Между красотой Бога (зинат ал-лах) и красотой дольней жизни (зинат ал-хайат ад-дунйа) различие одно - по цели (касд) и намерению (ниййа), тогда как сама красота (‘айн аз-зина) - та же самая, не иная. А значит, намерение составляет дух любой вещи, и каждому воздастся по намерениям его. Скажем, исход (хиджра), рассматриваемый именно как исход, [всегда] остается самим собой (вахидат ал-‘айн), но кто стремится к Богу и посланнику Его, тот устремлен именно к ним, а кто стремится получше устроить свою земную жизнь или взять в жены желанную женщину, тот устремлен именно к этому, а не к чему-то иному (8). О том же сказано и в ас-Сахихе [в хадисе] о трех мужах, присягнувших имаму, с которыми не заговорит Бог в день Воскресения, которым не будет оправдания и которых ждет лютая мука. Так вот, один из них - муж, присягающий имаму из одних суетных соображений: он верен своей клятве, пока тот удовлетворяет его земную корысть, и нарушает ее, как только верность перестает быть ему выгодной (9).

Итак, поступки [расцениваются] по намерениям; это - один из устоев веры мусульман (10). В ас-Сахихе говорится, что некто сказал посланнику Божьему (да благословит и приветствует его Бог!): «О посланник Бога! Я очень люблю хорошую и добротную обувь и красивую одежду» . На это посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) ответил: «Сам Бог Красив и любит красоту» (11). Таковы слова его: Бог ближе к тому, кто прекрасен пред Ним.

Вот почему Всевышний посылал к нему (Мухаммеду. - А.С.) Гавриила чаще всего в образе Дихъи (12): тот был самым красивым из людей своей эпохи, и столь велика была красота его, что стоило ему зайти в какой-нибудь город, как любая беременная женщина, лишь увидев его, выкидывала бремя свое: так воздействовала его красота на тварный мир. Бог как бы говорил пророку Своему (да благословит и приветствует его Бог!), передавая благую весть о послании к нему Гавриила: «Меж Мной и тобой, Мухаммед, - только образ красоты», посредством красоты извещая его о том, что [имеется] в Нем, Всевышнем.

А кто не бывает красив пред Богом (так, как мы о том говорили), тому не дождаться сей особой любви со стороны Бога. Если же он не увидит сей особой любви, ему не дождаться от Бога и того, что дает она: он не получит знания, проявления и благодати в обиталище счастья (13), а в этой жизни, в поведении и свидетельствовании своем (14) не окажется в числе обладателей видения (15) и удостоенных свидетельствования в духе, знании и по смыслу (16). Но все это может иметь он, если, как мы сказали, будет намерен быть прекрасным именно для Бога, а не ради мирской суеты, не из спеси и тщеславия и не для того, чтобы вынудить других любоваться собой.

Далее, во всяком испытании (17) всегда обращайся к Богу, ибо Он, как сказал посланник Его (да благословит и приветствует его Бог!), любит тех, кто охотно к Нему взывает. Сам Бог говорит: «...сотворивший смерть и жизнь, дабы испытать, чьи поступки будут лучше» (18), ибо, испытывая, узнает, таков ли на деле человек, каким на словах казаться желает: «Это - не что иное, как Твое испытание: им Ты, кого пожелаешь, вводишь в заблуждение», то есть в растерянность, «а кого пожелаешь, ведешь по праведному пути” (19), то есть показываешь им, как спастись в том испытании.

Величайшие из испытаний и искушений - женщины, богатство, дети и власть. Когда кому-нибудь из Своих рабов Бог посылает одно из них либо все сразу, а тот, поняв, почему Бог испытывает его ими, обращается именно к Нему, не занимая себя ими как таковыми, и считает их благодатью, ниспосланной Самим Богом, - тогда эти испытания ведут раба прямо ко Всевышнему. Он исполняется благодарности и видит их в истинном свете - как благодать, ниспосланную Всевышним. Об этом говорил Ибн Маджа в своих ас-Сунан (20), передавая слова посланника Божьего (да благословит и приветствует его Бог!): “Бог однажды сказал Моисею (мир ему!): „О Моисей! Преисполнись ко Мне истинной благодарности!“ Моисей спросил: „Господи! Кто же сможет быть истинно благодарным?“ На это Бог ответил: „Когда увидишь, что Я посылаю [только] благодать, это и будет истинная благодарность“”. А когда Бог простил пророку Своему Мухаммеду (да благословит и приветствует его Бог!) все прегрешения его прошлые и будущие и известил о том: «...дабы простил тебе Бог все прегрешения твои прошлые и будущие» (21), тот стоя возносил благодарность Всевышнему, пока не опухли ноги его, и при том не чувствовал усталости или потребности в отдыхе. А когда кто-то указал ему на это и спросил, не жалко ли ему себя, посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) ответил: «Ужель не есмь я благодарный раб?» (22) - ведь он знал, что Всевышний сказал: «Богу поклоняйся и будь в числе благодарных» (23).

Если же раб не исполнится благодарности к Благодетелю, его минует та особая Божественная любовь, что знают лишь благодарные (об этом Сам Бог говорит: «Но немногие из рабов Моих благодарны» (24)). Не имея той Божественной любви, не будет он иметь и знания о Боге, пред ним не проявится Бог и не будет ему даровано блаженство и свое, особое видение и благодать в день Великого Испытания. Ведь всякий вид Божественной любви дарует некое особое знание, проявление, блаженство и положение, так что получивший их отличается от прочих людей.

Если рабу послано испытание женщинами, вот как он должен обратиться в нем к Богу. Возлюбив их, он должен знать, что целое любит свою часть и к оной части питает нежное устремление. Таким образом, [любя женщин], он любит самого себя, ибо женщина изначально сотворена из мужчины, из ребра его. Посему пусть будет она для него как бы той формой, тем образом, в котором Бог сотворил Совершенного Человека. Это - форма Бога, которую Он представил как Свое проявление и зеркальное отражение. А когда что-то предстает взору как проявление того, кто взирает, он в этом образе видит не что иное, как себя самого. И вот, если сей раб, страстно возлюбив женщину и стремясь к ней всей душой, увидит в ней себя самого, значит, он увидел в ней свой образ, свою форму, - а ты уже понял, что его форма - это форма Бога, по которой Тот сотворил его. Таким образом, он увидит именно Бога, ничто иное, - но увидит Его через любовную страсть и наслаждение соития. Тогда благодаря подлинной любви находит он в женщине истинную гибель (25) и самостью своей соответствует ей, как соответствуют друг другу два подобия (26). Потому он и находит в ней гибель: каждая его частичка - в ней, ничто в нем не обойдено током любви, и он всецело с нею связан. Вот почему всецело погибает он в собственном подобии (а такого не бывает, если он полюбит не подобное себе); столь всеобъятно единение его с предметом любви, что он может сказать:

Я - тот, кто страстью пылает, И страстно любимый мной - я.
Другие на этом макаме говорили: «Я - Истина» (27).

Так вот, если ты полюбишь кого-нибудь такой любовью и Бог даст тебе увидеть в нем то, о чем мы говорили, значит, Он тебя любит, и это испытание привело тебя к истине.

И вот еще как можно любить женщин. Они - вместилище претерпевания (28) и созидания (таквин), и от них в каждом роду появляются новые существа и подобия. А нет сомнения в том, что, если взять мир в состоянии его небытия, Бог возлюбил мирские существа только потому, что они вместилище претерпевания. И вот, являя волю Свою, Он сказал им «будь!» - и они стали (29). Так чрез них Царствие (мулк) Его явилось в бытии, и эти существа воздали должное божественности Бога, и вот Он - бог (30). Ведь по состоянию своему (31) они поклонялись Всевышнему всеми именами, не важно, известны им те имена или неведомы. И вот, нет такого Божественного имени, в котором не утвердился бы раб благодаря своей форме или состоянию, даже если и не знал, каков плод того имени (32). Именно это имел в виду пророк Божий (да благословит и приветствует его Бог!) в молении об именах: «...то ли для одного Себя оставил ты знание о них, сокрыв его, то ли научил ему кого-нибудь из тварей Твоих» (33), и этим знанием тот будет отличаться от других людей. И много есть такого в человеке - в его форме и состоянии, - что ему самому неведомо, тогда как Богу известно, что все это в нем. Так вот, если ты полюбишь женщину за то, о чем мы сказали, любовь к ней приведет тебя к Богу. Тогда в этом испытании найдешь ты благодать и сумеешь снискать любовь Бога благодаря тому, что в своей любви к женщине обратился к Нему.

А если мы увидим, что кто-то привязан только к одной женщине (хотя сказанное нами можно найти в любой), то это объясняется особым духовным соответствием двух человеческих существ: так уж они устроены, такова их природа и дух. Такая привязанность (34) бывает на некоторое время, а бывает и бессрочной, вернее, сроком здесь - - смерть, хотя сама привязанность не исчезает. Такова любовь пророка (да благословит и приветствует его Бог!) к Айше, которую он любил более всех своих жен, и его любовь к Абу Бекру - ее отцу. Все эти вторичные соответствия выделяют какого-нибудь человека [для любящего] среди прочих, о первичной же причине [любви] мы уже говорили.

Поэтому для тех рабов Божьих, что воплотили абсолютную любовь, абсолютное послушание или абсолютное видение, ни один человек в мире не выделяется среди прочих: всякий для них любим и всяким они поглощены (35). Вместе с тем, несмотря на эту абсолютность, и у них обязательно бывает особое устремление к отдельным людям ввиду особого взаимного соответствия: таково уж устроение мира, что каждая его единица испытывает такую устремленность. Поэтому связанности не избежать, и совершенен тот, кто соединяет абсолютное со связанным. Примером абсолютного служит речение пророка (да благословит и приветствует его Бог!), который сказал: «В вашем мире мне полюбились три вещи: женщины...» (36), не выделив особо ни одну из женщин; а примером связанности - то, что он, как мы сказали, любил Айшу больше прочих своих жен благодаря той духовной божественной соотнесенности, что привязывала его только к ней и ни к какой другой женщине, - хотя он и любил всех женщин.

Для того, кто не лишен понимания, этого будет достаточно по первому вопросу.

Вторым среди испытаний идет власть (джах), выражаемая через господство (рийаса). Одна община, не имеющая об этом знания, говорит о нем так: «Любовь к господству последней выходит из сердца праведников». Этого же придерживаются и знающие, однако, говоря это, они имеют в виду не то, что понимают под этими словами простодушные последователи пути (37). Мы покажем, какое именно совершенство разумеется здесь людьми Божьими.

Дело в том, что в душе человеческой весьма многое упрятано Богом: « ...дабы не поклонялись они Богу, который выводит сокрытое в небесах и в земле, знает и то, что таите, и то, что обнаруживаете» (38), то есть - и то, что в вас явно, и то, что глубоко упрятано, чего вы сами в себе не знаете. Бог постоянно извлекает для раба из души его упрятанное в ней, о чем тот и не ведал, что это есть в душе его. Как врач, взглянув на больного, видит в нем болезнь, которой тот не чувствовал и о которой не догадывался, так же дело обстоит и с тем, что Бог упрятал в душах тварей Своих. Разве ты не знаешь, что пророк (да благословит и приветствует его Бог!) сказал: «Познавший душу свою познает Господа своего» (39)? Но не каждый знает собственную душу, хотя душа его и есть он сам.

Итак, Бог непрестанно извлекает для человека из души его упрятанное в ней, и увидев это, человек узнает о собственной душе то, чего раньше не ведал. Вот почему многие говорят: «Любовь к господству последней выходит из сердца праведников», - ведь выйдя из сердца, она для них становится явной, и они начинают любить господство, - но не так, как любят его простолюдины. Они любят его потому, что, как сказал о них Бог, Он является их слухом и зрением (а также и всеми прочими их силами и членами) (40).

Коль скоро они таковы, то и господство возлюбили благодаря Богу, ведь Бог - прежде мира, тогда как они - Его рабы. Однако нет господина без подчиненного ни в бытии, ни по полному смыслу (41). Господин пылает к подчиненному величайшей любовью, ведь именно подчиненный утверждает своего господина в его господстве. Нет ничего дороже Царства для Царя - ведь именно оно, оно одно утверждает его как Царя. Вот так понимают они слова «Любовь к господству последней выходит из сердца праведников»: в том смысле, что они видят и свидетельствуют эту любовь, вкушая (42) ее, а не в том, что она оставляет их сердца и они не любят господства. Ведь не полюбив господство, они не смогли бы вкусить и познать его, - а оно и есть тот образ и та форма, по которой Бог создал их, как о том сказал пророк (да благословит и приветствует его Бог!): «Бог создал Адама по Своему образу» (хоть эти слова и толкуют по-разному) (43). Итак, знай и не забывай этого.

Власть выражается в исполнении своего слова. А нет слова скорее и полнее исполняющегося, чем речение Его: «Когда захочет Он чего-либо, Ему остается лишь сказать „будь!“ - и то будет» (44). Поэтому величайшая власть у того раба, который властен чрез Бога, ставшего его плотью и кровью (45). Оставаясь самим собой, такой раб видит это (видит, что он является воплощением Бога. - А.С.) и потому знает, что он - бесподобное подобие (46): ведь он - раб-господин, тогда как Могущественный и Великий Бог - господин, но никак не раб. Так он собирателен, Истинный же - единичен (47).

В-третьих, скажем о богатстве. Это название дано ему потому, что к нему испытывают естественное стремление (48). Бог решил испытать Своих рабов богатством, устроив так, что с его помощью многое становится легким и доступным, и вселив в сердца тварей любовь и уважение к обладателю богатства (даже если тот скуп). Люди смотрят на него с благоговением и уважением, думая, будто ему, владельцу богатства, никто не нужен, - а ведь в душе этот богач, быть может, сильнее прочих тянется к людям, не удовлетворенный тем, чем обладает; вовсе не уверенный, что этого ему довольно, он стремится к большему, чем у него есть. И вот, поскольку сердца людей привязаны к владельцу богатства из-за самого богатства, люди возлюбили богатство; а знающие (49) взыскуют такое лице Божье, чрез которое они полюбили бы богатство, - ведь не избежать любви и стремления к нему. Вот в этом и состоит испытание и искушение, в коем можешь найти правое руководство и верный путь.

Знающие обратили взор свой к вещам божественным, среди коих - речение Его: «...и доброе одолжение делайте Богу» (50), обращенное к людям состоятельным. Вот они и возлюбили богатство, дабы сия речь Божественная и к ним относилась и они могли бы всегда и везде насладиться исполнением этого завета. Делая такое одолжение, они видят, что милостыню принимает рука Божья. Так благодаря богатству, ими отданному, Бог принимает от них и становится им причастен: это - связь причастности (вуслат ал-мунавала). Бог возвеличил Адама, сказав о нем: «...кого сотворил Я Своими руками» (51); но тот, кто одалживает Его, удовлетворяя Его собственную просьбу, выше и благородней того, кого Он сотворил собственной рукою. А не будь у них богатства, они не могли бы повиноваться этой Божественной речи и не обрели бы сей Господней причастности (ат-танавул ар-руббанийй), даруемой одолжением, - а она восполняет связь с Богом.

Итак, Бог испытал их сначала богатством, затем - просьбой об одолжении. Самого Себя Истинный поставил в положение нуждающихся рабов Своих, просящих [одолжения] богатых и состоятельных, когда сказал о Себе в хадисе: «О раб Мой! Я просил у тебя пищи, но ты не накормил Меня; Я просил у тебя питья, но ты не напоил Меня» (52).

Вот так понятая, любовь к богатству провела их (знающих. - А.С.) чрез искушение и вывела на подлинный путь.

А дети представляют собой испытание потому, что сын - тайна (сирр) (53) отца своего, плоть от плоти его. Ребенок - самое близкое для родителя, и он любит его как самого себя, - а больше всего каждый любит самого себя. И вот Бог искушает раба Своего им же самим во внешнем образе (каковой образ нарек Он чадом), дабы узнать, не забудет ли он теперь, самим собою поглощенный, заповеданных ему Богом долга и обязанностей. Смотри: посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) о дочери своей Фатиме, которая навсегда поселилась в сердце его, сказал: «Если бы Фатима, дочь Мухаммеда, была уличена в воровстве, я отрубил бы ей руку» (54). А Омар бен аль-Хаттаб (55) наказал своего сына за прелюбодеяние плетьми, и когда тот умер, душа его была спокойна. Собою пожертвовали Маиз и та женщина, потребовав наказания, которое их уничтожило. Это об их покаянии сказал посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!): «Если его разделить среди нашего народа, хватило бы всем» (56). Да и есть ли покаяние большее, нежели когда отдают в искупление собственную душу? Но более велик тот, кто выдержит испытание и назначит горькое, но должное наказание чаду своему. Сам Бог сказал о родителе, теряющем ребенка: «Верующему рабу моему непременно будет от Меня в воздаяние рай, если забираю к Себе из дольнего мира кого-нибудь близкого ему» (57).

Величайшим в роду человеческом станет муж, который преодолеет эти величайшие испытания и сильнейшие искушения, прибегнув в них к Богу и о Нем всегда помня.

Наиболее глубокое философское обоснование суфизм получил в творчестве Ибн аль-Араби (Мухйиддин Абу Абдаллах Мухаммад Ибн Али ибн Мухаммад ибн Араби ал-Хатими ал-Таи) (1165-1240), знаменитого философа и выдающегося поэта. Его наследие оказало решающее влияние на последующее развитие суфизма во всех областях исламского мира. Последователи выдающегося философа называли его "Величайшим учителем".

С 1223 года до самой смерти в 1240 году Ибн аль-Араби прожил в Дамаске, пользуясь покровительством религиозных и светских властей. После себя суфий оставил большое наследие. Есть основание полагать, что его перу принадлежало около 400 сочинений, из коих сохранилось 200. Его основные философские произведения: "Геммы мудрости" ("Фусус аль-хикам") и "Меканские откровения" ("Аль-футухат аль-маккиййа"), которые были созданы им в конце жизни и вобрали в себя наиболее зрелые плоды его размышлений и духовного опыта.

Ибн аль-Араби говорит о трёх странствиях, совершаемых человеком:

От Аллаха через разные миры в мир земной;

К Аллаху - духовное странствие, завершающееся слиянием с мировой сущностью;

В Аллахе - в отличие от первых двух, это странствие бесконечно.
Первое странствие доступно совершить всякому человеку, второе и третье доступны лишь избранным и совершаются чаще всего с помощью шейха. Два последних странствия возможны лишь при соблюдении четырёх условий: молчания, удаления от людей, воздержания от пищи, бдения. Эти условия способствуют пробуждению любви в сердце ищущего, которая перерастает в страсть, совершенно отличную от страсти эгоистической и приводящую ищущего к осознанию своего единства с Аллахом. На этом пути ищущий проходит ряд стоянок (макам), на каждой задерживаясь и получая знания. Когда сердце мистика очищено, все покровы мира феноменального (хиджаб) спадают - и ищущий вступает в третье странствие.

Индира АБДУЛАЕВА

ИБН АРАБИ (или Ибн аль-Араби) – Мухйи ад-дин Абу Абдаллах Мухаммад ибн Али аль-Хатими ат-Та"и (1165–1240) – крупнейший мусульманский философ-мистик, создатель учения «о единстве и единственности бытия» (вахдат аль-вуджуд ). Уроженец города Мурсия (совр.Андалузия, Испания), он происходил из старинного арабского рода. Его семья была известна своим благочестием, отец был чиновником сначала в Мурсии, а затем в Севилье. Два его дяди были известными приверженцами аскетизма. Ибн Араби получил традиционное мусульманское образование в Севилье и Сеуте.

В тот период Севилья была столицей сильного мусульманского государства, которым управляли представители династии Альмохадов (аль-Муваххидун – «исповедующие единство божие» – 1130–1269, Испания и Северная Африка). Основатель династии, бербер Ибн Тумарт, был сторонником аскетического образа жизни и выступал против упадка общественных нравов, что было характерно и для Альморавидов, предшествующей династии правителей. Двор Альмохадов был центром искусства и науки, правители покровительствовали философам, математикам и другим мусульманским ученым. Среди них были писатель и философ Ибн Туфейл , крупнейший средневековый мыслитель Ибн Рушд , более известный в Европе как Аверроэс.

Стремление Ибн Араби заниматься философией поддерживалось семьей и учителями. Среди его учителей были многие мыслители того времени: Ибн Заркун аль-Ансари, Абу-ль Валид аль-Хадрами, Ибн Башкувал, Абд аль-Хакк аль-Ишибли (ученик известного мыслителя и поэта Ибн Хазма (994–1064)). Позднее Ибн Араби называл себя последователем Ибн Хазма в области фикха . Его труды свидетельствуют, что он изучал работы Ибн Масарры из Кордовы, который ок. 900 проповедовал учение об очистительном озарении и считался философом-мистиком. Ибн Араби был хорошо знаком с трудами ученых Магриба и Машрика и обладал феноменальной памятью.

В 30 лет благодаря своим способностям, широте кругозора (особенно в философии и эзотерике), а также благочестию, Ибн Араби уже был известен в суфийских кругах Северной Африки. Чтобы совершенствовать образование, он в 1201 решил отправиться путешествовать, но прежде совершил хадж к святым городам ислама Мекке и Медине. На родину Ибн Араби больше не вернулся. Причиной было поражение Альмохадов от христианских войск при Лас Навас де Толоса в 1212. Альмохады навсегда покинули Испанию, сохранив на некоторое время (до 1269) свои владения в Северной Африке.

В Мекке Ибн Араби написал поэтический сборника Тарджуман аль-Ашвак (Толкователь страстей – араб.), получивший большую известность. По некоторым данным, книга была написана под влиянием встречи с одной образованной женщиной, персиянкой, однако впоследствии Ибн Араби прокомментировал свою любовную лирику в мистическом смысле. Кроме этого он написал трактаты по различным вопросам суфизма. Здесь же он начал составлять свой многотомный трактат, позднее названный Мекканские откровения (Футухат аль-маккийа – араб.). Прожив в Мекке четыре года, Ибн Араби посетил Ирак, Египет, Турцию, общаясь с мусульманскими философами и суфиями. Судя по его трудам, он был хорошо знаком с работами восточномусульманских суфиев и теологов: аль-Мухасиби (781–857), ат-Тирмизи (ск. в конце 9 в.), аль-Халладжа (858–922), аль-Газали (1058–1111). В Конье и Малатье он провел несколько лет, окруженный учениками. Среди них был и Садр ад-дин аль-Кунави (ум. в 1274), который впоследствии пропагандировал взгляды своего учителя в Малой Азии и Иране и считается главным интерпретатором его идей.

В 1223 Ибн Араби приехал в Сирию, бывшую в то время под властью династии Айюбидов. В Дамаске пользовался покровительством губернатора, и имел возможность заниматься наукой, вести переписку со своими выдающимися современниками, среди которых были его соотечественник андалузский философ и врач Ибн Рушд, иранский философ Шихаб ад-дин ас-Сухраверди (1155–1191), поэт-мистик Ибн Фарид (1181–1235) и др. В Дамаске Ибн Араби закончил работу над Мекканскими откровениями , а также написал свой самый знаменитый труд Геммы мудрости (Фусус аль-хикам ). Здесь же в 1240 он скончался, оставив после себя около 300 сочинений, посвященных исламской философии и суфизму. В начале 16 в. по приказу османского султана Селима I над могилой Ибн Араби у горы Касьюн в Дамаске была сооружена погребальная мечеть, ставшая местом поклонения мусульман всего мира.

Среди его трудов Мекканские откровения занимают особое место. Эту книгу современники называли энциклопедией суфизма, ибо в нее вошла информация о многих суфийских братствах того времени, а также о самых знаменитых шейхах. Сам Ибн Араби признавал, что в 1184 он вступил на путь суфия и не сходил с него до конца жизни. То, что он получил титул «полюс полюсов» (кутб аль-актаб ) – высший из почетных титулов в суфийской иерархии, свидетельствует о признании за ним выдающихся заслуг.

Мекканские откровения состоят из 560 глав, в которых автор излагает свои философские взгляды, рассматривает сквозь их призму вопросы мусульманского богословия, объясняет собственное восприятие суфийской практики. Исследователи отмечают некоторую рыхлость текста, ранние главы содержат отрывки, противоречащие более поздним. Сам Ибн Араби признавался, что он переписал Откровения , вычеркнув все, что было «несовместно с буквой шариата».

Геммы мудрости – это работа зрелого философа, где он в концентрированном виде излагает свои философские воззрения. Если Откровения в издании 1859 представляет собой несколько томов, то Геммы состоят из 28 глав (примерно 200 страниц). Эта книга считается энциклопедией профетологии (жизнеописаний пророков). Часть глав носит имя того или иного пророка, высказывания которого рассматриваются в тексте, посвященном одной или нескольким темам. Современный читатель, привыкший к логическому построению текста, при знакомстве с трудами Ибн Араби столкнется с трудностями, проистекающими из традиций написания средневекового философского трактата. Как правило, тексты изобилуют замечаниями, не имеющими связи с сюжетом, но представляющими ценность для ученого, собирающего материал о суфизме или состоянии философии того времени.

Ибн Араби развивал учение суфизма о едином начале бытия и о познании через внутреннее озарение. В своей доктрине о единстве бытия (вахдат аль-вуджуд ) философ утверждал, что «все вещи предсуществуют как идеи в божественном знании, откуда они испускаются и куда они, в конечном счете, возвращаются». Он разработал доктрину предшествования Мухаммада до творения. Это доктрина ан-нур аль-мухаммади («свет Мухаммада»), согласно которой мир есть проявление этого света, воплощенное сначала в Адаме, затем пророках и актаб (от кутб – полюс), то есть «совершенных людях» (аль-инсан аль-камиль ). Для Ибн Араби Бог открывается из чистого бытия: «Мы сами – атрибуты, посредством которых описываем Бога. Наше существование – всего лишь объективация Его существования. Бог необходим нам для того, чтобы мы могли существовать, в то время как мы необходимы Ему, чтобы Он мог манифестировать Себя Себе» (цит. Шиммель А., Мир исламского мистицизма . М., 2000, с. 210).

Система Ибн Араби обычно обозначается термином вахдат аль-вуджуд (единство бытия). Правильный перевод этого выражения дает ключ к большинству других его теорий. Термин вуджуд , который чаще всего переводят как «бытие», на самом деле означает «нахождение» (от глагола ваджада – находить, быть найденным), поэтому его смысл более динамичен. По мнению суфиев, во всем присутствует, «находится» Бог, его проявление. Таким образом, в учении Ибн Араби сохраняется представление о трансцендентности Бога. Что касается его творений, то они не идентичны Богу, они – только отражения Его атрибутов. У Ибн Араби Бог как высшая единосущная Реальность трактуется в двух аспектах: в скрытой, неощущаемой и непознаваемой природе (батин ), которую невозможно определить, и в явной, видимой форме (захир) в которой эта Реальность проявляется во всем многообразии существ, сотворенных ею по своему подобию и желанию. Бог абсолютно непознаваем, недоступен человеческому разумению и осмыслению. По Ибн Араби, бытие «есть проявление единой „божественной сущности" в бесконечных и беспрестанно меняющихся образах материального мира, выполняющих роль „зеркал" Абсолюта».

После 13 в. большинство суфиев считали сочинения Ибн Араби вершиной мистической теоретической мысли, а традиционалисты никогда не прекращали его критиковать. Однако признано, что Ибн Араби создал упорядоченную систему суфийских представлений, поэтому его до сих пор называют «аш-шайх аль-акбар» (величайший учитель).

Наследие Ибн Араби оказало огромное влияние на творчество его последователей, среди которых было немало философов, суфиев и поэтов. Некоторые из его идей легли в основу идеологии ряда суфийских братств, таких как Шазилийа, Маулавийа (в Иране, Турции, Сирии и Йемене). Поздние суфии восприняли его терминологию для систематизации всего, что с их точки зрения составляло единую сущность суфизма.Иранский философ Хайдар Амули (ум. 1631/2), считающийся одним из основателей шиитской философии, также разрабатывал идеи Ибн Араби.

Однако до сих пор вокруг имени Ибн Араби споры не утихают. В начале 70-х в Египте сторонниками «Братьев мусульман» была даже развернута компания, призывающая к запрету издания трудов Ибн Араби. Гностические и неоплатонические идеи, отражения которых можно найти в трудах Ибн Араби, делают его работы сложными для понимания неподготовленного читателя. Переводы нуждаются в квалифицированных комментариях, к тому же Ибн Араби иногда пользуется изысканными выражениями, смысл которых не всегда может быть однозначно истолкован.

Ольга Бибикова

ИБН "АРАБИ

ИБН "АРАБИ Мухйй ад-Дйн (1165, Мурсия, Андалусия, Арабский халифат, совр. Испания - 1240, Дамаск) - суфийский , мистик и поэт. Известен также как “Великий шейх” (аш-Шайхал-акбар). Пиренейский полуостров, где родился Ибн "Арабй, был в то своеобразным перекрестком цивилизаций, центром философии и культуры. Окруженный с детства атмосферой мусульманского благочестия и подвижничества, будущий мистик получил традиционное мусульманского ученого. Стал суфием в 1184. В его произведениях немало свидетельств о посещавших его озарениях, нередко - о беседах с мистиками прошлого или пророками. О его авторитете в суфийской среде говорит присвоенный ему титул “полюс полюсов”, высший среди суфиев. Ибн "Арабй много путешествовал: сначала по Андалусии и Северной Африке, затем (в 1200) совершил хадж в Мекку, посетил Египет и Малую Азию, а с 1223 жил в Дамаске.

Ибн "Арабй был знаком с сочинениями ал-Харраза, ал-Мухасибй, ал-Халладжа, ал-Исфара"йнй. Исследователи прослеживают прямые и косвенные связи, а также полемику с идеями ал-Газали. Сохранились свидетельства его контактов с Ибн Рутдом и другими выдающимися мыслителями его времени. Влияние Ибн "Арабй испытали в той или иной мере не только практически все известные суфийские мыслители, но и представители других течений , более всего - ишракизма. Некоторые суфии, прежде всего ас-Симнанй ( . 1336), выступили с альтернативными теориями, названными “единство свидетельствован™” (вахаат аш-шухуд) в противовес сложившемуся после Ибн "Арабй именованию его концепции как “единство существования” (вахдат ал-вуджуд). Резкую критику и неприятие идеи Ибн "Арабй вызвали со стороны известного факихаЖя Тачмиййи (1263-1328), что получило прямое продолжение в идеологии ваххабизма, возводящего свои тезисы к этому авторитету; в то же время такой известнейший факих, как ас-Суйутй (15 в.), выступил в защиту Ибн "Арабй. Считается, что перу Ибн "Арабй принадлежит более 100 трудов. Важнейшими для понимания его философии являются “Мекканские откровения” и *Геммы мудрости”. Его поэзия представлена сборником “Тарджуман ал-ашвак” (“Изложение страсти”). Известность Ибн "Арабй стала причиной ложной атрибуции многих произведений. Среди апокрифов - двухтомный “Тафсйр ал-кур"ан” (“Толкование Корана”), “Шаджарат ал-кавн” (“Древо бытия”), “Калимат ал-лах” (“Божье слово”), “ал-Хикмаал-"илахиййа” (“Божья премудрость”).

Лит.: Смирнов А. В. Великий шейх суфизма ( парадигмального анализа философии Ибн Арабй). М., 1993; Он же. Философия Николая Кузанского и Ибн Арабй: два типа рационализации мистицизма.- В кн.: Бог -человек-общество в традиционных культурах Востока. М., 1993, с. 156-75; СогЫп H. L"imagination créatrice dans le soufisme d"Ibn Arabi. P., 1958; Landau R. The Philosophy of Ibn Arabi. N. Y, 1959; Deladriere R. La d"Ibn Arabi. 1975; DiyabA.N. The Dimensions of Man in Ibn Arabi"s Philosophy Cambr., 1981; Chittick W. C. The Sufi Path of Knowledge: Ibn alArabi"s Metaphysics of Imagination. Albany, 1989. См. также лит. к ст. Суфизм.

A. S. Смирнов

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

Смотреть что такое "ИБН "АРАБИ" в других словарях:

ИБН АРАБИ - [Ибн аль Араби; араб. ; полное имя Мухйи ад Дин Абу Абдаллах Мухаммад ибн Али аль Хатими ат Таи] (28.07. 1165, Мурсия, Испания 10.11.1240, Дамаск), арабо мусульм. мыслитель, поэт, мистик, «Великий шейх суфизма». Создатель учения о единстве и… … Православная энциклопедия

- (560/1165 638/1240) известный мусульманский философ и мистик. Полное имя Мухйи ад Дин Абу Абдулла Мухаммад ибн Али аль Хатими ат Таи. Родился в испанском городе Мурсия в арабской семье. Первоначально обучался мусульманским наукам, а затем… … Ислам. Энциклопедический словарь.

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ибн аль Араби. Ибн Араби Мухйиддин Мухаммад Ибн Али ибн Мухаммад ибн Араби ал Хатими ат Таи ал Андалуси (араб. محي الدين محمد ابن علي ابن محمد ابن عربي الحاتمي الطائي الأندلسي‎‎, Мурсия … Википедия

Ибн аль Араби: Ибн аль Араби, Абу Бакр (1076, Севилья 1148, Фес) средневековый арабский историк, кади, знаток Корана и факих Ибн Араби, Мухйиддин (1165, Мурсия 1240, Дамаск) один из величайших исламских суфиев Ибн аль Араби, Абу Абдуллах Мухаммад … Википедия

Мухйи ад дин Абу Абдаллах Мухаммед Б.Алиал Хатимиат Таи (1165 1240) арабо мусульманский философ, суфий и поэт, создатель учения «О единстве бытия» (вахдат ал вуджуд). Последователи И.А. звали его «Величайшим учителем» и «Сыном Платона».… … Философская энциклопедия

Ибн Таймия (араб. ابن تيمية‎‎, полностью أبو عباس تقي الدين أحمد بن عبد السلام بن عبد الله ابن تيمية الحراني‎ Абу Аббас Таки ад Дин Ахмад бин Абд ас Салам бин Абдулла ибн Таймия аль Харрани) исламский ученый, последовательный агностик, критик… … Википедия

Мух̣йӣ ад Дӣн (1165, Мурсия, Андалусия, Арабский халифат, совр. Испания – 1240, Дамаск) – суфийский философ, мистик и поэт. Известен также как «Великий шейх» (аш Шайхал акбар). Пиренейский полуостров, где родился Ибн ‘Арабӣ, был в то время… … Философская энциклопедия

- (араб. ابن تيمية‎‎, полностью أبو عباس تقي الدين أحمد بن عبد السلام بن عبد الله ابن تيمية الحراني‎ Абу Аббас Таки ад Дин Ахмад бин Абд ас Салам бин Абдулла ибн Таймия аль Харрани) (1263 1328) исламский правовед ханбалитского мазхаба,… … Википедия

На картине XIV века Дата рождения: 1126 год … Википедия

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Мухйидди́н Абу́ Абдулла́х Муха́ммад ибн Али́ аль-Андалу́си (араб. محي الدين محمد ابن علي ابن محمد ابن عربي الحاتمي الطائي الأندلسي ‎, 28 июля 1165 , Мурсия - 10 ноября 1240 , Дамаск) - исламский богослов из Мусульманской Испании , крупнейший представитель и теоретик суфизма . Получил прозвание «величайший учитель» (аш-шайх ал-акбар ) .

Ибн Араби разработал учение о единстве бытия (вахдат ал-вуджуд ), отрицающее различия Бога и мира. Критики (Ибн Таймийя и др.) видели в этом учении пантеизм , сторонники - истинный монотеизм (таухид). Отстаивал концепцию совершенного человека (аль-инсан аль-камиль ).

Ибн аль-Араби много путешествовал, его поездки и впечатления имели как правило мистическую суфийскую интерпретацию. По его рассказам, он трижды встречался с Хизиром .

Критика

Публикации сочинений на русском языке

Мекканские откровения (ал-Футухат ал-маккийа). Введение и переводы А. Д. Кныша. СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1995. - ISBN 5-85803-040-8 . Содержит переводы сочинений «Изображение окружностей, охватывающих подобие человека Творцу и сотворённому миру», «Путы для готовящегося вскочить» и фрагменты трактата «Мекканские откровения» .
Наставления ищущему Бога. Перевод и комментарии А. В. Смирнова. - В кн.: Средневековая арабская философия: проблемы и решения. М.: «Восточная литература», 1998, с. 296-338.
Геммы мудрости. Перевод В. А. Смирнова. Изд.: Бейрут, 1980; рус. - В кн.: Смирнов А. В. Великий шейх суфизма (опыт парадигмального анализа философии Ибн Араби). М., 1993, с. 145-321.

Напишите отзыв о статье "Ибн Араби"

Примечания

Литература

Али-заде, А. А. Ибн Араби: [ 1 октября 2011 ] // Исламский энциклопедический словарь. - М . : Ансар , 2007 .
Воробьёв Д. А. Время-вечность в учении ал-Халладжа и Ибн Араби. Историко-философский ежегодник -2000. М., 2001. с. 366-377.
Гогиберидзе Г. М. Исламский толковый словарь. - Ростов н/Д : Феникс, 2009. - 266 с. - (Словари). - 3000 экз. - ISBN 978-5-222-15934-7 .
Кныш А. Д. Мировоззрение Ибн Араби. // Религии мира, 1984. М., 1984.
Ньюби Г. Краткая энциклопедия ислама = A Concise Encyclopedia of Islam / Пер. с англ.. - М .: Фаир-пресс, 2007. - 384 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-8183-1080-0 .
Смирнов А. В. Великий шейх суфизма (опыт парадигмального анализа философии Ибн Араби). Москва, Наука (издательская фирма «Восточная литература»), 1993.
Смирнов А. В. // Бог, человек, общество в традиционных культурах Востока. - М., Наука, 1993, с.156-175.
Смирнов А. В. Путь к Истине: // Параллели (Россия - Восток - Запад). Альманах философской компаративистики, Выпуск 1. - Филос. общ-во СССР, М., 1991, с.109-143; перепечатано в: Христиане и мусульмане: проблемы диалога. Хрестоматия (сост. А.Журавский). М.: ББИ, 2000, с.402-434.
Смирнов А. В. // Средневековая арабская философия: проблемы и решения. М., Восточная литература, 1998, с.296-319
Этин А. Пророческие эталоны в исламской и христианской духовности по творениям Ибн Араби и Мастера Экхарта // Страницы.2004. № 9: 2. С. 205-225.
// Новая философская энциклопедия : в 4 т. / пред. науч.-ред. совета В. С. Стёпин . - 2-е изд., испр. и доп. - М . : Мысль , 2010 .

Ссылки

Абдулаева, Индира . Assalam.ru. Проверено 21 июля 2013. .
Бибикова О. П. . Кругосвет . Проверено 25 июля 2014.



Тарикаты

Персоналии

Терминология

Ранги

Отрывок, характеризующий Ибн Араби

– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.

Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.